Сентиментальный душегуб

После похорон у Владимира Ивановича настроение было отвратительное. Кроме того, что сама процедура была достаточно тягостная, он еще поймал на себе несколько злорадно-любопытных взглядов и услышал перешептывания за спиной. Нервы, и так расшатанные после допроса у Громовой, стали совсем никуда. Тем не менее он взял себя в руки и отклонил предложение двух знакомых художников пойти куда-нибудь и помянуть Аделаиду как следует, а точнее – напиться. В последнее время он стал достаточно часто этим увлекаться. Так не годится, надо пойти в мастерскую и поработать, у него много неотложных дел, и среди них одно – очень важное. Дома он развел краски, приободрился и принялся за работу. Хорошо бы отключить телефоны, но нельзя: вчера он дозвонился, наконец, до жены в Гамбурге, вернее, говорил с ее хахалем Гербертом, тот обещал передать Маргарите его просьбу перезвонить. Он-то, может, и передаст, но вряд ли Маргарита позвонит…

Работа всегда его успокаивала. Володя отступил в сторону, придирчиво рассматривая дело своих рук. Может, зря он все это затеял? Верно говорила Маргарита, что он ненормальный, из прошлого века. Он вспомнил, как часто они ссорились перед ее отъездом, а потом мысли по инерции перешли на еще одну неприятную женщину – следователя Громову. Что она к нему прицепилась? Ручку нашла… Он понятия не имеет, как эта чертова ручка попала в квартиру к Аделаиде! Ладно, пусть они там сами разбираются. Громовой за это деньги платят, а он точно знает, что не убивал Аделаиду.

Наутро Пятаков позвонил в офис покойной Аделаиды. Трубку снял Глеб.

– Глеб, дорогой, примите мои соболезнования. Я хотел узнать, когда можно забрать мои работы?

– Почему вы хотите забрать их, Володя? У вас появился покупатель?

– Да нет, я просто думал, что со смертью Аделаиды Самсоновны…

– Мы сворачиваем деятельность? Нет, конечно, нам будет трудно без нее, но мы…

В этот момент кто-то, по-видимому, вошел к Глебу и заговорил с ним. Глеб произнес в трубку:

– Извините, Володя, одну секунду, – и заговорил с посетителем. Его слова были хорошо слышны.

– Да, конечно, эта работа еще у меня. У меня выпрашивали ее, предлагали огромные деньги, но я отказал. Я сказал, что этого Духовидова я обещал вам, что вы – большой ценитель и знаток его раннего творчества… Да, он у меня дома. Приходите сегодня часам к девяти, – и снова Глеб заговорил в трубку:

– Володя, и не думайте забирать работы! Мы не только не собираемся сворачивать экспозицию, наоборот, планируем расширять ее, у нас будут очень перспективные клиенты… и лично с вами, я думаю, мы будем плодотворно работать.

– Ладно, Глеб, тогда я зайду к вам на следующей неделе.

Повесив трубку, Пятаков усмехнулся: ну Глеб, ну и хватка! Все еще пытается всучить своему покупателю фальшивого Духовидова!

Около девяти часов в квартире Глеба Миногина раздался звонок. Выглянув в глазок и узнав гостя, он открыл один за другим все многочисленные замки, которыми пытался отгородиться от внешнего мира, и впустил посетителя в прихожую. Проводив его в гостиную, Глеб гостеприимно спросил:

– Может быть, кофе? Или что-нибудь покрепче? Коньячку, например?

– Коньяк – нет, а вот от чашечки кофе не откажусь.

Глеб прошел на кухню сварить кофе и заодно вытащить из-за дивана фальшивого Духовидова – он в сердцах засунул туда картину, решив, что покупатель окончательно сорвался с крючка, а придя сегодня домой, забыл о вечернем визите клиента и не привел картину заранее в божеский вид. Он торопливо смахнул с нее пыль и, взяв картину в одну руку, а джезву – в другую, вернулся в комнату.

– Может, все же решитесь на коньяк? У меня настоящий, армянский…

– Ну разве что армянский.

«Это хороший знак, – подумал Глеб, – согласился на коньяк – купит и картину».

Он поставил картину на журнальный столик, прислонив ее к французской вазе, сделанной под китайскую, и полез в бар за бутылкой.

– Простите, Глеб Васильевич, – гость привстал с низкого дивана, – я хотел бы вымыть руки. Где только, знаете ли, не был…

– Конечно-конечно, – засуетился Глеб, поставив бутылку рядом с картиной, – я вам сейчас покажу.

Он проводил гостя по коридору к дверям ванной комнаты и вошел внутрь, чтобы показать ему мыло и полотенце. Обернувшись, он увидел, что гость вынул из кармана небольшой узкий предмет. Что-то щелкнуло, и в руке покупателя оказался длинный узкий нож.

Глеб ахнул. Он всегда боялся грабителей, заказал очень надежные двери, множество замков – и вот на тебе, сам привел в дом бандита! Но как же так, ведь такой солидный, обеспеченный человек… Совершенно никому нельзя верить!

– Господи, зачем это?! – жалобно запричитал Глеб, косясь на страшное лезвие. – Я все отдам! Все, что хотите! Только не убивайте. Господи, ну кто вам сказал, что я богат! Это ложь! Я абсолютно нищ! Аделаида забирала все мои деньги…