Септимий Север. Африканец на Палатине

В целом же, политика Септимия Севера в отношении всей государственной системы Римской империи эпохи Принципата никак не была направлена на однозначный разрыв с ней⁶². Она была естественным продолжением всей предшествовавшей эволюции власти в державе. На преобразования, проводимые Луцием Септимием Севером, сильно повлияли обстоятельства его прихода к власти в результате многолетних гражданских войн, потому и главной опорой своей он видел армию, но никак не традиционные римские государственные структуры. Сенат при всей его покорности Север не мог воспринимать подлинно всерьёз. И как было это делать после того, как сенат римского народа безропотно признал законным императором Дидия Юлиана, вульгарно купившего у мятежных преторианцев право на высшую власть? По большому счёту, можно сказать, что Север отнёсся к сенаторам даже лучше, чем они того заслуживали. Напомним, что, строго говоря, легионы изначально были опорой властителей эпохи Принципата, начиная с Августа. Знаменитый «секрет императорской власти», описанный Тацитом, по большому счёту, был «секретом Полишинеля». То, что, опираясь на преданные себе легионы, можно обрести в Риме единоличную власть, замечательно доказал всем ещё Луций Корнелий Сулла в гражданской войне восьмидесятых годов до новой эры. Правда, он использовал её, скажем так, не по назначению. Доблестному победителю армий Митридата VI и сокрушителю сторонников Гая Мария при всём его могучем интеллекте и в голову не приходило установить в Риме ту или иную форму монархии. Завоёванную в тяжелейшей войне единоличную власть он употребил единственно для сохранения и укрепления сенатской олигархии, после чего сложил с себя диктаторские полномочия. Божественный Юлий презрительно сказал, что Сулла, отрёкшийся от диктаторства, не знал и азов власти. Сам же Цезарь, обретя владычество над Римом благодаря верным ему легионам, строил грандиозные планы и имел великие замыслы на будущее… Увы, мечи и кинжалы поклонников насквозь прогнившей республиканской олигархии не дали ему всё это осуществить. Гай Октавий, пусть сам и лишённый полководческого таланта, но умело использовавший одарённых друзей, не только захватил власть, опираясь на армию, но и преобразовал Римскую державу в монархию, именуемую историками Принципатом. Так что изначально легионы, преданные принцепсу, были фундаментом, на котором и стояла Империя. Из властелинов Рима об этом, пожалуй, забыл лишь Нерон. Пока он расправлялся только с представителями столичной и частью провинциальной элиты, полководцы, возглавлявшие легионы, ни о каких мятежах не помышляли. Но, когда жертвами «артиста на троне» стали видные военачальники (братья Скрибонии, Корбулон), положение радикально изменилось. Намеченный Нероном на расправу Гальба повёл легионы на Рим и утвердился на Палатине. Но тут оказалось, что честолюбивых полководцев в Империи предостаточно. Вот и случилась столетие спустя со времён торжества Октавиана новая гражданская война, приведшая к власти династию Флавиев – Веспасиана и двух его сыновей Тита и Домициана. Гибель последнего никак не была связана с армейскими делами, явившись следствием сугубо придворной интриги. Но вот сменивший его сенатский ставленник престарелый и больной Нерва немедленно усыновил Марка Ульпия Траяна именно как наиболее авторитетного представителя римской военной элиты. Так что и условная династия славных Антонинов обязана своим появлением позиции армии. Новые императоры не только опирались на войско, что было естественно, но и умели, когда возникала необходимость, крепко держать в узде полководческие кланы. Так Адриан, только-только придя к высшей власти, немедленно избавился от четырёх «гордых маршалов Траяна», по определению Эрвина Давидовича Гримма. Причём проделал принцепс это руками сената… Таким образом в самом способе прихода Луция Септимия Севера к власти ничего принципиально нового для римлян не было. А то, что он старался как можно лучше отблагодарить и укрепить ту силу, что завоевала для него императорский венец, являлось совершенно естественным и разумным с его стороны. Но вот именно власть Севера большинство историков, как справедливо пишет А.В. Махлаюк, рассматривают как «военную», «солдатскую» монархию, «военно-бюрократический строй». Отсюда и в наши дни проблемы политической подоплёки и последствий военных реформ для трансформации государственного строя Империи, социальной её опоры остаются дискуссионными⁶³. Издавна споры учёных ведутся и в зарубежной, и в отечественной историографиях⁶⁴. Приведём наиболее яркие оценки наиболее известных историков-антиковедов. К примеру, Ф.Ф. Зелинский утверждал, что именно при Севере «началась милитаризация Империи. Это была самая заметная черта нового государственного строя… Следует добавить, что Септимий Север и гражданские должности охотно доверял своим ветеранам. Со времени «просвещённого абсолютизма» Антонинов императорская бюрократия занимала постепенно места, которые традиционно принадлежали сенаторам, тогда эта бюрократия была всаднической. Теперь она стала военной: префекты, прокураторы и прочие назначались из высших чинов армии. Правительство Антонинов было правительством интеллектуалов; теперь наступили иные времена».⁶⁵ Правда, говоря о деятельности Папиниана, Павла и Ульпиана, историк подчёркивает, что она «способствовала расцвету римского права в период чудовищного падения духовной культуры, который наступил именно при Северах»⁶⁶.