Сердце демона

Раштау не услышал и не обернулся. Она побежала следом, но галерея казалась бесконечной, и она всё никак не могла догнать его, как ни пыталась. В груди приглушённым эхом отдавалась острая боль, смутное отражение пережитой наяву. А когда жрец скрылся за недосягаемо далёким поворотом галереи, Аштирра поняла, что осталась совсем одна, не ощущая больше ничьё присутствие.

– Демонокровные. Всю удачу распугают.

– Да не смотри ты на них – вон у девки какой взгляд тяжёлый, сглазит ещё.

– Это ты ещё её отца не видал… Ой, доброго денёчка, господин Брэмстон! Как ваше драгоценное здоровьице?

– Как вы дивно вчера играли!

Аштирра закатила глаза. Она уже давно привыкла к шепоткам за спиной, к косым взглядам. Квартал оружейников не был в этом исключением, хоть слово дядюшки Фельдара здесь и уважали. Просто хватало заезжих мастеров и купцов, и каждый вместе с тюками товаров и ворохом слухов привозил с собой обычаи и предрассудки. Но в сопровождении Брэмстона её мало кто решался задевать.

Пока один из торговцев любезничал с менестрелем, которого явно не хотел оскорблять, несмотря даже на рога и хвост, жрица посмотрела на недавно открывшуюся лавку. Её внимание привлекли кинжалы, но не успела она подойти поближе – услышала, как совсем рядом кто-то сплюнул крепкое проклятие.

Рэмейское проклятие.

Вздрогнув от неожиданности, Аштирра обернулась, натыкаясь на тяжёлый взгляд тёмных глаз. Высокий бритый мужчина, судя по облачению, был далеко не беден – рубаха из светлого льна тонкой выделки, дорогой кожаный нагрудник с незнакомыми ей символами, несколько перстней. Но взгляд притягивали вовсе не украшения и даже не рукояти двух сабель, инкрустированных полудрагоценными камнями и костью.

Спиленные рога.

– Не издохло ещё клятое племя Таэху, – спокойно проговорил мужчина по-рэмейски. – Сильная кровь, никак не выжечь.

Справившись с первым оцепенением, жрица чуть оскалилась, холодно ответила:

– Тебе здесь рады не больше, чем мне. Или полагаешь, раз спилил рога – сразу стал человеком?

Она смутно припоминала рассказы отца о рэмеи, отказывавшихся от своего наследия, но видела такого перед собой впервые. По крайней мере хвост он себе не обрубил – такую боль сложно было перенести, да ещё и калекой останешься. И сейчас хвост этот чуть подёргивался, как у рассерженного кота, хотя лицо незнакомца оставалось непроницаемым. Мужчина прищурился, словно пытаясь разглядеть её насквозь, и вдруг ухмыльнулся.

– Недолго осталось. Разлом снова открыт. Она идёт за вами, Таэху.

Аштирра услышала, как Брэмстон окликнул её, коротко обернулась, но когда снова посмотрела на мужчину у оружейной лавки – тот уже растворился в толпе.

– Ты его видел? – с тревогой спросила она менестреля.

– Кого?

– Безрогого рэмеи.

– Ну, вообще видел таких, да. Ужасное зрелище.

– Да нет же, прямо сейчас!

Брэмстон проследил за её взглядом, покачал головой.

– Нет, был немного занят, затыкая кое-кому рот. Пойдём.

Аштирра взяла его под локоть, и менестрель повёл её по одной из кривых мощёных улочек квартала к дому Фельдара. Что бы он ни сделал только что, проклятия вслед больше никто не шипел – напротив, даже желали доброго дня.

Жрица рассказала о своей случайной встрече, от которой остались тягостные впечатления. Она словно окунулась в ненависть этого незнакомца, тёмную и тягучую, как кипящая смола. А в его словах чудилось некое зловещее предзнаменование, касающееся её лично.

Брэмстон смотрел вперёд сосредоточенно, даже мрачно, лавируя между спешившими по своим делам прохожими.

– Как думаешь, кто это мог быть? – с тревогой спросила девушка. – Он ведь не просто говорил на нашем языке. Он назвал меня по титулу.

– Не все забыли своё наследие, хоть и предпочли бы, – сказал менестрель. – А такие, как он, – из тех, кто мне встречался, – хорошо понимают, от чего отказываются. И да, рога они себе спиливают сами. Это уже, сама понимаешь, требует большого сосредоточения, силы воли и… других, менее приятных качеств.

Аштирра невольно коснулась одного из своих рогов, содрогнулась, представив ощущения и звук, с которым их спиливают. Уже при одной мысли об этом сводило зубы.

– Как правило, безрогие – фанатики, примкнувшие к тому или иному культу новых богов, – продолжал Брэмстон. – Весьма ретивые. Ревностности их служения можно только позавидовать – если, конечно, тебя привлекают такие вещи.

– Кому он поклоняется, как думаешь?

– Без амулетов или каких-либо знаков сказать трудно. Ты не разглядела никаких символов?

Аштирра с сожалением покачала головой – символы, конечно, были, но ничего узнаваемого.

– В одном могу тебя заверить: безрогие ненавидят рэмеи даже сильнее, чем наш старый друг Самир… Мы, кстати, пришли.