Сердце феникса

Когда-то я всеми силами противилась воле богов, а теперь понимаю, какой глупой была. Мы не можем заглянуть в будущее, нам неизвестно, что таит в себе завтрашний день. Но мы истово молим богов о милости, просим дать нам желаемое и даже не задумываемся, а пойдет ли оно нам на пользу. Мы так много требуем от высших сил, ничего не давая взамен. И потом же их обвиняем в собственных неудачах.

Я так цеплялась за прошлое, что забыла о настоящем. Я вела себя как капризный ребенок, который хотел луну. И вот теперь я на долгий срок связана по рукам и ногам: моя жизнь зависит от Эрионара, а жизни моих детей от меня.

Джанна была права. Это цена за новую жизнь. Что ж, я согласна ее заплатить.

***

С того дня уже прошла пара недель. Я понемногу восстанавливаюсь и прихожу в себя. Окружающие стараются не напоминать о том, что случилось. Но я не могу забыть.

Мне стыдно за то, что я сделала. Стыдно перед детьми, с которыми я теперь провожу каждую свободную минуту, наверстывая упущенное, и перед Айрениром. Мое упрямство и эгоизм едва не стоили ему вечности.

Что касается Эрионара, то я стараюсь не смотреть ему в глаза. Потому что чувствую себя виноватой перед ним. И эта вина разъедает мне душу.

Он обращается со мной так же вежливо, как и всегда. Будто ничего не случилось. Всегда предельно заботлив, предупредителен. Но порой я ощущаю на себе его тоскующий взгляд.

Повелитель слишком благороден, чтобы прийти и потребовать супружеский долг. Слишком хорошо воспитан, чтобы принуждать женщину. А может, все дело в обещании, которое так неосторожно сорвалось с его губ, когда он просил меня не умирать.

А еще меня беспокоит то, что случилось возле Первородного леса. Я не могу понять мотивов Эрионара. Почему он пришел туда с верами и дроу? Ведь мог призвать на помощь других асуров, они бы легко остановили меня и не допустили побоища. Почему он пришел с моими друзьями? А главное, почему Брейн согласился?

Это вопрос мучает меня. Однажды я даже поймала себя на том, что снова начинаю подозревать Эрионара во всех грехах. И, желая избавиться от этого чувства, решаю спросить его в лоб.

Сейчас как раз удобный момент: мы гуляем по парку, и здесь нет лишних ушей. Собираясь с мыслями, сажусь на ближайшую лавочку. Эрионар остается стоять и разглядывать цветущий рододендрон.

– Эль, – его голос звучит так странно, что я напрягаюсь. – Ты хотела что-то спросить?

– Откуда ты знаешь?

– Я же чувствую тебя, забыла?

Да, совсем вылетело из головы.

Что ж, или сейчас, или никогда. Выдыхаю одним махом:

– Скажи, почему ты сам пытался остановить меня, да еще веров взял? У них же нет магии. Понятно, что дроу не могли войти в Лес, но почему ты не призвал союзных асуров?

Он стоит ко мне спиной, но я чувствую, как на его губах заиграла усмешка, и эта усмешка преисполнена грусти.

– Именно поэтому. По древнему договору асуры не имеют права принимать чью-то сторону. Я могу оберегать свои земли и своих вассалов от чужого вторжения. Но Первородный лес, орочьи пустоши и река, через которую вы перебрались, не принадлежат никому из нас. Они считаются ничейными, пока кто-то не заявил на них права. Но если кто-то заявит – разгорится война, потому что сразу появятся конкуренты. Брейн знал об этих ограничениях и сам предложил свою помощь. Он все время твердил, что должен спасти тебя.

– Даже после того, что я сделала? – недоверчиво смотрю на него.

– Да, Эль, – он улыбается, глядя куда-то мимо меня. – Даже после того, как ты расторгла данную клятву, он готов был сражаться за тебя. Это ли не лучшее доказательство его преданности?

– Я поступила как последняя…

– Не вини себя. В тот момент это была не ты, и Брейнор это прекрасно понимал.

– Хочешь сказать, Антхарейн?

– Она самая.

– И все равно! Если бы я не впустила ее в свою душу, ничего бы этого не было! Так что я несу ответственность за все, что случилось, за каждого, кто погиб…

Перед глазами встают сотни орков, корчащихся на земле. Их налитые кровью глаза, вспухшие вены… Я убила их всех одним движением пальца…

– Не переживай, они живы и практически целы.

– Что?! – Шарю потрясенным взглядом по спокойному лицу Эрионара. – Ты шутишь?

– Нет, не шучу. Признаюсь, я был так зол, что и сам хотел их убить. Но если боги создали их, значит, они зачем-то нужны в этом мире.

Я невольно обращаю внимание на то, что он так пристально разглядывает. Это божья коровка, ползущая по листу. Эрионар протягивает руку, и жучок, расправив крылышки, садится ему на палец.

– Взгляни, – асур указывает на него. – Такое крошечное существо. Такое слабое и бесполезное. Думаю, ничего не случится, если мы уничтожим всех этих букашек.

И он сжимает руку в кулак.

– Нет, стой! Я все поняла!

Забывшись, хватаю его за руку. И мы замираем, глядя друг другу в глаза.

Искра… Ее нет. Нет той неудержимой болезненной страсти, которая раньше пронизывала меня каждый раз, стоило Эрионару коснуться моей голой кожи.

Зато есть тепло, которое медленно расползается от места соприкосновения и растекается по телу, словно медовая патока. Приятное, немного щекочущее тепло. Такое бывает, когда кожу ласкает солнечный луч.