Сердце Малого Льва (СИ)

— Всё, что тебе нужно, — хмуро ответила ей Норки, — это облить меня ледяной водой. Тогда мой жар сразу пройдет.

— Возможно, — согласилась гостья, — ты на редкость сильная и здоровая женщина… Но меня интересует твоя рана.

— А мой брат?

Эта кукла даже не вздрогнула. Бледное лицо не выражало ничего кроме усталости.

— Сейчас я могу помочь только тебе.

— А ему ты уже помогла?

— О чем ты?

— О чем?! — Норки села и уперлась руками в матрас, кулаки сами сжимались, — кто сказал шаману Рою, что мы поедем руслом реки?

— Шаману Рою?

— Не прикидывайся!

Синтия почему-то оставалась невозмутимой, как будто ее ничего в этой жизни не касалось.

— Думай, что хочешь, — сказала она, — если тебе не нужна моя помощь, я пойду.

— От меня так просто не уйдешь!

Норки сбросила одеяло и вскочила. Голова закружилась от слабости, но она даже не заметила этого, только покачнулась.

— Стой! — крикнула она уходящей Синтии, — стой, стерва!

Под руку попалась метла, ее Норки и схватила, замахиваясь. Гостья резко повернулась.

Глаза ее сверкнули, губы поджались. В эту секунду Норки налетела со своей метлой на невидимую стену. Получилось, что она сама себя ударила. Взвыв от боли и возмущения, она осела на пол.

— Ах, ты, ведьма…

— Можешь считать меня ведьмой, — спокойно сказала Синтия, — и вообще кем угодно… но я люблю твоего брата. Пойми это наконец.

* * *

Синтия вошла в дом и медленно закрыла за собой дверь. Доски пола скрипнули под ногами в полной и какой-то торжественной тишине. Она прошла в горницу, на ходу снимая полушубок и даже не замечая этого.

Возле печки, у распахнутой заслонки сидел Кристиан Дерта. Красные всполохи огня вырывали из темноты его бледное лицо. Во плоти он был по-прежнему красив и благороден, и меховой наряд рургского вельможи был как будто создан для него. Синтия застыла в дверях, не веря своим глазам.

— Здравствуй, — сказал он очень буднично, только немного медленно и напряженно.

— Здравствуй, Крис, — вяло проговорила она, даже на удивление сил не было, — что-нибудь произошло?

— Нет, — Кристиан внимательно изучал ее взглядом, — но может произойти.

— А что может? — уточнила она.

— Сядь, — посоветовал он.

Синтия бесцельно прошлась по комнате и наконец села на скамью, сцепив руки. Член Совета Мудрых, директор Центра Погружений самолично спустился в плотный мир, точнее в плотный ад. Что бы это значило?

— Я здесь из-за тебя, — сказал он.

Речь давалась ему с трудом, язык еще плохо слушался.

— Из-за меня?

— Я не хочу, чтобы ты наделала глупостей, Синтия.

— Каких?

— Сама знаешь… — Кристиан умело подбросил полено в печку и раздул угли, — не вздумай вмешиваться в судьбу Лафреда. На этот раз он умрет. Это окончательно.

— Это ты решил?

— Это решил ход истории. Надеюсь, ты помнишь, что у нас сейчас эпоха Невмешательства?

— Помню.

Кристиан долго молчал, глядя на нее с усталым прищуром.

— Что с тобой, Синти?

— А что со мной? — пожала она плечом.

— Ты как будто мертвая.

— Я?.. Я-то живая.

— Перестань, — он сел рядом и взял ее за руку, — они играют по своим правилам. Это их мир и их эволюция. Я же предупреждал тебя: наблюдай со стороны…

— Они всё чувствуют, Крис, — проговорила Синтия измученно, — они такие же как мы, понимаешь? Это только видимость, что они дикари и им не больно! Им больно, им страшно, им холодно… и им не хочется умирать! Это так ужасно, Крис, что они такие же как мы.

— Знаю, — кивнул Кристиан, — в свое время я сам был возмущен безразличием эрхов к людям. Но поверь: жалость — не лучший советчик. Мир не может быть построен на жалости.

— А на любви? — с вызовом взглянула на него Синтия, — я люблю Лафреда.

Ей самой было странно, как это она так быстро от своей возвышенной и радостной любви к Кристиану перешла к этому мучительному, всепоглощающему, почти животному чувству совсем к другому мужчине.

— Твоя любовь родилась из жалости, — вздохнул Кристиан.

— Из чего эта любовь только не рождается, — усмехнулась она, — из жалости, из зависти, из обиды, из злости… из любой грязи!

— Да, — покачал он головой, — ты очень изменилась, Синти. Эти погружения даром не проходят. Мне кажется, тебе пора возвращаться.

Она и сама так думала, но всё в ней возмутилось против этого. Лафред ведь был еще жив.

— Мой матрикат рассчитан еще на месяц.

— Тебе не нужен этот месяц. Ты уже ничего не изучаешь и не в состоянии изучать. Ты просто живешь и страдаешь в этом чудовищном мире.

— Крис!

— Всё. Хватит, девочка. Я запрещаю тебе дальнейшее пребывание здесь.

— Ты просто боишься, что я брошусь спасать Лафреда, — усмехнулась Синтия, — не бойся. Я не девочка. И я понимаю, что никто мне этого не позволит.

— Вот именно.

— Крис, — она сжала его руку, — скажи, что с ним будет после смерти?

— Не знаю, — сказал он, — у них свои миры Восхождения. И нам туда путь пока закрыт. Могу только предположить, что и там у них ничего хорошего нет. Свой Рай они еще не наработали.

— У них это называется Долиной Теней, — вздохнула Синтия.

— Значит, твой Лафред отправится в Долину Теней. А ты, моя дорогая, отправишься домой.

— Как? Каким образом? Я никогда этого не делала, если ты помнишь.