Сердце Малого Льва (СИ)

— Когда матрикат распадается, это происходит автоматически. А тебе придется от него освободиться самой. Самое безболезненное — принять таблетки. Я тебе принес.

— Так ты пришел меня убить? — усмехнулась Синтия.

— Прошу тебя, — поморщился он, — не говори на языке этих дикарей. Это просто одна из техник возвращения. И, между прочим, тебя предупреждали, что погружение — это не шутки.

Придется пройти и через это.

— Что ж, спасибо.

Она сунула протянутые таблетки в карман платья.

— Я хочу, чтобы ты приняла их прямо сейчас, — сказал Кристиан, — при мне.

— У меня еще есть дела на Шеоре, — покачала она головой.

— Какие?

— Не волнуйся. Я не собираюсь вмешиваться в ход истории… Но хотя бы от мук я могу его избавить!

— Синти, — хмуро посмотрел ей в глаза Кристиан, — здесь только одна доза.

— Я поняла.

— Я тоже понял. Не сходи с ума, Синтия.

— Поздно, — вздохнула она.

Снежный ветер бился в окно. Билось пламя за распахнутой заслонкой. Билось в груди тяжелое, плотноматериальное сердце, ставшее как будто свинцовым. Кристиан встал. Шаги его тоже были тяжелы, широкие плечи ссутулились.

— Знаешь, я никому этого не рассказывал, — сказал он медленно, — и никого не пускал эти воспоминания… мне и сейчас нелегко об этом говорить… Мне всё это знакомо, Синти. Это всё как будто про меня. Прошу тебя, не повторяй моих ошибок…

— Каких, Крис, — замерла она от волнения.

— Я тоже любил женщину из другого мира. Я тоже однажды воскресил ее. Тогда она еще не успела далеко уйти… Но потом пришел ее срок, она постарела и поняла, что скоро умрет.

Тогда…

— Что тогда, Крис?

— Тогда мы решили, что уйдем вместе. Я возомнил, что моих сил хватит, чтобы забрать ее с собой, в мир эрхов. Мы выпили яд из одной чаши. Я растворился в Астафее, каждый мой атом сцепился с ее атомом, каждый мой вихрь слился с ее вихрем. Это мне удалось, я и не такое могу проделывать… Но сил мне не хватило, Синти. И не говори, что я не любил ее! Ты не представляешь, какой мощности поток уносит каждого к своему миру! Это незыблемый закон мироздания, и не нам его нарушать.

Синтия молча стискивала руки.

— Я сильнее тебя, — сказал Кристиан, — я сильнее многих. И мне не удалось. Могу сказать только одно тебе в утешение: после этого тоже можно жить.

Она как во сне встала, подошла к нему и прижалась всем телом. До сих пор было странно, что они не проникают друг в друга как прежде.

— Я не знала…

— Этого никто не знал. Трудно признаваться в своей слабости. Особенно Мудрому.

— У тебя хотя бы есть надежда. Когда-нибудь мы выйдем на контакт с тонким миром арминов. А уж к Долине Теней у эрхов никакого интереса нет и не будет!

— Послушай, — Кристиан взял ее лицо в ладони, — я любил Астафею много лет, я ради нее повернул время вспять, я прожил с ней всю жизнь на Земле. А ты знаешь своего дикаря меньше трех месяцев. Уверяю тебя, ты скоро забудешь даже, как его зовут. Успокойся.

— Прошу тебя, — Синтия вырвалась, — не называй его дикарем.

— Хорошо, — сухо сказал Кристиан, — я больше вообще не намерен о нем говорить, — меня интересует этот шаман и его новое оружие. Ты что-нибудь выяснила о нем?

Она с трудом заставила себя отвлечься от мыслей о Лафреде.

— Выяснила кое-что.

* * *

— Что здесь происходит?!

Заспанная и встревоженная Ингерда появилась в распахнутом халате и с растрепанными волосами. Шум в столовой разбудил ее, но она еще не решила, возмущаться ей, или пугаться. И была при этом чертовски хороша.

— Всё в порядке, мамочка, — натянуто улыбнулся ей Эдгар, — успокойся.

— Всё классно, ма! — добавил Герц, довольно почесывая голый живот.

Леций в это время звонил Кондору, чтобы тот срочно забрал Антика в больницу.

— Господи, что это?!

Под ноги ей прыгнул беременный скорлик, она визгнула от неожиданности, а он от ужаса забился под угловой диван. Фальг тут же полез за ним, Аола расплакалась у Кантины на руках.

— Эд! — до сонной матери наконец дошло, что сын вернулся с другой планеты, — ты дома?! А это кто с тобой?

Сообщать ей столь радостную новость вот так без подготовки Эдгар не хотел.

— Это беженцы! — опередил его Герц, — там у нас на Вилиале полный бардак, мамочка.

Приличным лисвисам просто деваться некуда!

— У вас на Вилиале? — уставилась она на него.

Леций наконец повернулся.

— Всё в порядке. Кондор вылетает в больницу. А я сейчас перенесу туда мальчика.

— Объясните наконец! — возмутилась Ингерда.

В это время из клетки разбежались по полу обалдевшие от прыжка на другую планету ушмешуки. Она брезгливо визгнула и всплеснула руками, Герц кинулся их ловить, а уставший до предела Эдгар только обреченно смотрел, как исчезают эти шустрые твари в огромных пространствах аппирского дворца.

— Потом объясним, дорогая, — Леций поцеловал ее в щеку, — у мальчика перелом.

— Вы что, все были на Вилиале? — наконец сообразила она.

— Делов-то! — усмехнулся Герц, одного ушастого беглеца он все-таки поймал и крепко стискивал его в кулаке, — хочешь мышку?

— Тьфу! — Ингерда раздраженно поморщилась, — какую еще мышку?!

Леций больше ничего не стал говорить, он осторожно взял на руки скорбно поджимавшего губы Антика и исчез.