Сердце Малого Льва (СИ)

— Вот еще! Буду я из-за каких-то рептилий лысиной сверкать! Хватит того, что выспаться не дали!

Минуя кафе на скале, они спустились по лесенке на песок, потом зашли наконец в раздевалку. Увиденная картина успокоила. Все были на месте. Кантина сидела рядом с Антиком и держала ладонь над его переломом. Бедняга морщился от боли, но терпел. Она посмотрела на Эдгара и устало улыбнулась, потом перевела взгляд на Рыжего и тоже содрогнулась.

— Значит, это твои лисвисы, — сказал Леций, оглядевшись, — женщина с тремя детьми?

Он не узнал ее. Пожалуй, это было и к лучшему.

— Да, — ответил Эдгар по-аппирски, — надеюсь, ты ничего не имеешь против детей?

— Нет, но насчет зверинца мы не договаривались.

Фальг стоял чуть в стороне. То, что он держал в руках, оказалось пятнистым скорликом огромных размеров. Рядом с ним стояла большая клетка, очевидно, вынутая из рюкзака, в ней копошились те самые пятнадцать ушмешуков, которым был обещан межзвездный перелет и похожих на белых хомячков со слоновьими ушами. Рюкзак подозрительно шевелился.

— Ты говорил — четверо, — усмехнулся Рыжий, — а их тут вон сколько!

— Что у тебя в рюкзаке? — спросил Эдгар, подходя к Фальгу.

— Три игуаны, — честно признался парень, — вы обещали, вэй.

— А это что? Скорлик?

— Да.

— Что-то больно крупный он у тебя.

— Я не могу его оставить. Он… беременный.

— Да ты понимаешь, Фальг.

— Что ты пристал к парню? — перебил его Рыжий, — я всех дотащу. И мышей, и щенка, и этого черного динозавренка в том числе.

— Там еще в рюкзаке три пассажира, — напомнил Эдгар.

— Делов-то!

Леций в это время наклонился над Антиком.

— Что с ним?

— Перелом, — ответила Кантина.

— Эд, что будем делать? — обернулся он, — их трое. А мальчишку даже шевелить нельзя.

— Займись им, па, — сказал Эдгар, — а женщина и девочка — это уже моя забота.

— Ты рискуешь, Эд.

— Нет. Я так зол, что у меня всё получится.

Над пляжем подозрительно часто стали пролетать пятнистые модули внутренней охраны.

Первым исчез Аггерцед с Фальгом, рюкзаком, клеткой и скорликом подмышкой. Потом Леций осторожно поднял на руки Антика. И тоже исчез.

— Господи, неужели они уже там? — изумленно взглянула Кантина на небо, — в голове не укладывается!

— У меня тоже не укладывается, — признался Эдгар, — однако я прыгаю.

Пятнистый модуль пролетел слишком низко. Она испуганно схватила свою крошечную дочь на руки и прижала к груди. Эдгар обнял обеих.

— Все, Канти. Никуда ты теперь от меня не денешься!

5

Норки ехала рядом с братом чуть впереди от основного отряда. Мокрый снег крупными хлопьями летел в лицо. С двух сторон заледеневшего русла реки, по которому они скакали в сторону осажденной столицы, вставал бурый, мохнатый лес.

— Тебя можно поздравить, — сказала она с легкой иронией, — ты наконец нашел себе царицу?

Как тебе удалось уломать эту красотку?

— Не язви, — коротко ответил он.

— Ты сам говорил, что она шпионка! — вспыхнула Норки, — а теперь отдал ей свой пояс!

Если хочешь знать, мне это не нравится. И не верю я этой вертихвостке, она просто тебя дурачит!

— Ты ничего не понимаешь, — сказал ей брат недовольно.

— Куда уж мне!

— Она не шпионка. Это, во-первых. А во-вторых…

Он не успел договорить.

— Лафред! Рурги! — крикнули сзади.

Они обернулись. Прямо из леса на пологий правый берег выскочил отряд пестро одетых всадников в полном боевом снаряжении. Мирных переговоров они явно вести не собирались.

— Это не рурги, — прищурился Сугувр, — странные какие-то.

Норки вскинула лук и прицелилась в самого первого, с красными перьями в черной шапке.

Рука ее слегка дрожала.

— Рурги, — сказал Лафред, вынимая меч, — только наемники, — поэтому у них другая форма.

— Что ж, перебьем и наемников!

— Скачи в лагерь, — повернулся к ней брат, — скажешь, что мы нарвались на засаду.

— Ну, уж нет! — возразила она, — сначала я проткну парочку этих толстопузых!

— Их много, Норки.

— Вот именно!

Она выстрелила. Вожак с красными перьями упал и запутался ногами в седле. Вся ледяная равнина просто огласилась разъяренными воплями рургов. Скоро они налетели…

Дело было привычное — размахивать мечом. Норки даже любила иногда поразмять скучающее тело, приученное к нагрузкам и изнывающее без любви. Страха у нее не было.

Обычно рурги физической силой не отличались, они брали количеством, хитростью, оружием, но в личной схватке проигрывали и удирали.

Наемники оказались другие. Они были рослые и жилистые, из тех, что как дуплоги всю жизнь занимались только войной и охотой. Норки поняла это после первого своего убитого противника. Он рухнул со своего лапарга, в конце концов, но сил у нее после этого почти не осталось. Второй наемник тут же распорол ей бедро своим кривым мечом. Сзади подскочил третий.

Норки видела, как ее алая кровь льется на снег, как падает туда же ее противник, убитый Сондоргом, как Лафред встает между ней и третьим… Белый снег, алая кровь, мертвые тела на снегу, бурый лес по краям замерзшей реки, — это было последнее, что она помнила. Потом над ней было низкое медное небо, большие влажные снежинки в этом небе, медленно падающие на лицо, и незнакомые грубые голоса.