Сердце Малого Льва (СИ)

— Всё так сложно! Никому не докажешь, что твои страхи чего-то стоят. И потом, такие вопросы они решают только на совете Директории. А попробуй собери этот совет, когда все так заняты!

Кантина задумалась, опустив свою царственную голову.

— Дай чего-нибудь выпить, — вздохнула она, — сердце ноет.

Ингерда это видела по ее глазам, но никак не могла поверить в искренность жрицы. Как- то всё это не вязалось ни с ее самоуверенным обликом, ни с ее биографией.

— А у тебя-то с чего? — не удержалась она от колкости, но бутылку с фужерами все-таки достала из бара, — кажется, это у меня пропал сын.

Кантина взглянула не нее мрачными черными глазами.

— А у меня пропал муж. И сын вместе с ним.

— Как?! — Ингерда чуть не уронила фужеры.

— Фальг на Вилиале вместе с Эдгаром.

— Господи, зачем он его взял?!

— Он его не взял. Это всё выкрутасы твоего младшего, с петушиным гребнем на голове.

— О, боже…

Она села в кресло как подкошенная. Белый свет померк. Если Герц окажется виноват в гибели мальчишки, этого ему уже никто не простит, даже собственный отец. А дед и подавно.

— Аггерцед перенес Фальга?

— Ну да. А потом явился и сообщил об этом мне с весьма довольным видом. Шутник у тебя младший!

— Поганец.

— Тебе виднее.

— Зачем ему это понадобилось?

— Откуда я знаю? Он злится на меня, как, впрочем, и все вы. Наверно, таким образом хотел мне отомстить.

— Я… я убью его когда-нибудь!

Кантина сама открыла бутылку и разлила вино по фужерам.

— Держи себя в руках, королева, — посоветовала она, — если мы сейчас раскиснем, то кто будет спасать наших детей?

— Герца уже никак не спасешь, — прослезилась Ингерда.

— С этим попугаем разбирайтесь сами, — не разделила ее чувств жрица, — а меня волнуют Эдгар и Фальг. Что будем делать?

Делать было нечего. Только заставить Леция собрать Директорию и убедить Прыгунов заняться поисками Эдгара. Примерно это Ингерда и сказала, допив свое вино.

— А есть Прыгун, которому плевать на вашу Директорию? — резко спросила Кантина.

— Есть, — усмехнулась она, — Герц.

— Нет уж, спасибо!

— Ему на всех плевать.

— Оно и видно.

— Азол Кера может иногда взбунтоваться… но что ему Эдгар, если даже отец не намерен его искать?

— Значит, надо просить того, кто ему ближе отца, — серьезно взглянула на нее Кантина, — тем более, что он вообще не член этой вашей дурацкой Директории!

— Ричард? — Ингерда обречено покачала головой, — это совершенно бесполезно.

— Почему? Ривааль его родной дед, не так ли? И отлично знает обе наши планеты.

— Те не понимаешь! Он так зол на Эдгара, что слышать о нем не желает. И, между прочим, из-за тебя.

Жрица усмехнулась.

— Мне бы тоже сто лет его не видеть, этого монстра! Но если ты откажешься, я сама к нему пойду.

— С ума сошла?

— Я люблю твоего сына. Когда ты это поймешь?

Они допили бутылку, доели шоколадку, выкурили по сигарете…

— Может, переберешься во дворец? — спросила Ингерда, — здесь все-таки удобнее? И детям больше места.

— А ты отходчивая, — усмехнулась жрица.

— Да чего уж теперь…

— Ладно, переберусь. Я тоже незлопамятная. Будем трястись вместе.

* * *

Ричард плохо понимал, что происходит в Совете по Контактам. Почему вдруг посыпались комиссия за комиссией и снова пошли разговоры о сокращении помощи аппирам. Что-то там происходило, какая-то закулисная борьба, но точной информации у него не было.

Планету надо было представлять очень умело, чтобы сложилось впечатление об успехах, но не показалось, что аппиры теперь все могут сами. Они с Консом и Лецием хорошо продумали, какие объекты землянам показать, а какие обойти стороной. Если удастся, конечно.

Первым делом все нагрянули в Центр Связи. Там инициативу взяла на себя Риция, и он смог на часок заглянуть домой поесть и переодеться. Есть оказалось нечего, но чистых рубашек в шкафу было полно.

— Папа, ты дома? — позвонила ему Ингерда, — можно я сейчас к тебе загляну?

— Можно, — сказал он, — только поесть чего-нибудь прихвати.

— Хорошо, — немного удивилась она.

Хотя, чему тут было удивляться? Все всё знали, все всё видели. Если Зела и приносила продукты, то не домой, а в больницу к этому мальчишке. Она проводила там всё свободное время и была с ним вполне счастлива. Ричард давно собирался с ней поговорить об этом, но не хватало решимости, ведь этот разговор стал бы последним между ними. Он всё еще любил ее, и он боялся услышать от нее то, что давно уже знал.

Правда, жена и так почти не разговаривала с ним, вся в мыслях о своем театре и о своем юном любовнике, но она хотя бы приходила домой, он видел ее, он слышал ее шаги, он вдыхал ее запах, ни с чем не сравнимый аромат прекраснейшей из женщин.

Ричард взглянул на себя в зеркало, застегивая рубашку. Он не видел своей красоты и силы, он видел старого, потрепанного, преданного пса с седой головой и морщинами на лице, он был себе жалок. Что ж, преданный пес износился раньше своей вечно молодой хозяйки…

— Папа!

Ингерда поднялась по лестнице, он взял у нее сумку с продуктами. Она торопливо сняла куртку и бросила ее прямо на диван в гостиной.

— Ты что, сбежал от своей комиссии?

— Вырвался на время.

— Сейчас я разогрею тебе котлеты. А это к чаю.

— Я пью кофе.