Сердце Малого Льва (СИ)

Утром она прилетела домой. Она всё еще была в шоке, сердце тоскливо сжималось, на губах оставался привкус крепкого кофе и нежного, прощального поцелуя Кси. Хорошо, что хоть он ее понимал! Ричард поймет вряд ли…

Судя по сдвинутым стульям и оберткам от брикетов на кухне, муж все-таки появился. И куда-то снова исчез. А что ему, собственно, тут было делать? Ни жены, ни еды, ни порядка, ни уюта. Всё зашло слишком далеко. Сейчас она это увидела совершенно отчетливо.

Сердце болело, всё тело было как ватное, ему хотелось упасть, свернуться клубком, закрыть глаза и уши и ничего не видеть и не слышать. Таким было это пасмурное зимнее утро нового дня и новой жизни. Жизни, которую нужно было с чего-то начинать.

Зела вздохнула, заглянула в пустой холодильник, позвонила в магазин и заказала продукты. Потом включила робота, надела фартук, повязала косынку и приступила к уборке.

Домашние дела немного отвлекли ее от грустных мыслей. Несмотря на усталость, ей захотелось самолично навести порядок в каждом ящичке и протереть от пыли каждый недоступный уголок. Даже мебель захотелось переставить и поменять обои.

Через час или два, после того как уже сняла занавески в гостиной, она обессиленная присела на диван, строя в уме планы перестановки, а заодно размышляя, что скажет Ричарду.

Голова кружилась от слабости. Зела собралась взбодриться чашкой чая, но в это время позвонил Леций. Он попросил ее прилететь во дворец.

— Я занята, — сказала она, — у меня уборка.

Она не хотела видеть никого из своих родственников, особенно Леция, фактически разрешившего Кантине стать членом их семьи. И семья, кажется, согласилась. Им всем было легче! Они не стояли привязанными к жертвенному столбу, облитые ядовитой зеленой краской, окруженные вопящими женщинами. Им не снились по сей день жуткие сны, и не просыпались они в холодном поту. Они могли спокойно общаться с этой мерзкой жрицей, сидеть с ней за одним столом, распивать с ней вино. А Эдгар ее даже любил!

— Ла, это очень важно. И тебя это тоже касается.

— Меня ваши дела совершенно не касаются!

Леций не стал отвечать на ее выпад.

— У нас несчастье, Ла, — сказал он печально, — мы ждем тебя во дворце.

— Какое? — побледнела она.

— Потом, — сказал он и настойчиво повторил, — мы ждем тебя.

Лицо его и голос не оставляли сомнений: случилось действительно что-то серьезное.

Зела собралась мгновенно и всю дорогу мучилась: что же произошло? И с кем? Неужели с Ричардом? Его ведь не было целых три дня! Мало ли кто сдвинул дома стулья, может, и не он?

Если он погиб, тогда всё просто теряло смысл. Она отчетливо поняла это, проносясь над заснеженным городом, поняла в одну секунду. Ее жизнь была заполнена только Ричардом, если не любовью к нему, то обидой на него, злостью на него, желанием ему что-то доказать… она была как будто приговорена к этому человеку. Раз в жизни попыталась вырваться — не получилось. Да и не могло получиться!

Как она могла подумать, что разлюбила его, если у нее падало сердце только от его шагов по лестнице, если она совершенно глупела от разговора с ним, если на спектакле она всё время украдкой смотрела на его пустую ложу, если до сих пор носит только те платья, которые нравились ему, если… если он жив, почему звонил Леций? Почему он сам не сообщил ей?!

Во дворец она вбежала уже со слезами на глазах, слуги проводили ее в маленькую зимнюю гостиную Ингерды, там горел камин, топорщились на деревянных стенах массивные бронзовые светильники и отбрасывали замысловатые тени от них пучки сухой травы. Народу было много, но все они как-то незаметно размещались по темным углам и креслам. Сама хозяйка с убитым видом сидела на диване и куталась в шаль, как будто ее знобило.

Зела не увидела Ричарда, и колени ее ослабели. Она даже не обратила внимания на Кантину с ее черным мальчишкой, которые тоже что-то тут делали.

— Фло! — бросилась она к подруге.

— Ты не отчаивайся, дорогая, — обняла ее Флоренсия, — он не убит. Он просто в безвременье. У нас есть надежда.

Зела с ужасом посмотрела ей в глаза.

— Кто в безвременье?!

— Эдгар.

— Эдгар?!

Ее отвели на диван и усадили рядом с Ингердой. Кто-то принес воды, кто-то стал объяснять, что случилось на Тритае, на этой проклятой планете, на которой вечно что-то случается! Она смотрела сквозь слезы и почти не различала лиц.

Эдгар был самый живой и самый веселый, совершенно невозможно было представить, что он навеки застыл где-то в горах на другом конце звездного неба! Тем досаднее было, что при расставании они совершенно безобразно рассорились. Она даже сказала, что он ей не внук. Он! Которого она растила с пяти лет со всей своей нерастраченной материнской любовью… И всё это рухнуло из-за какой-то зеленой интриганки. Из-за нее они и поссорились. А теперь Эдгара нет, и как всё это кажется теперь мелко!

Женщины собрались одним кружком. Риция села прямо на пол, у Ингерды в ногах, и тихо плакала.

— Прости, Ин, — всхлипнула она совсем как маленькая, — мы и подумать не могли…

Ингерда молчала и тихонько раскачивалась, кутаясь в свою шаль.

— Как я вас понимаю, девочки, — вздохнула Миранда.