Сердце Малого Льва (СИ)

Ему самому было тошно. Только что Зела сказала, что хочет с ним поговорить и смотрела на него совершенно виноватыми глазами. Как будто он мог ее за что-то обвинить! Сердцу, как говорится, не прикажешь. И ничего не изменишь. И прожитых лет не вернешь.

— Вырядился как шут, — сказала Риция, проходя мимо Герца.

Как ни странно, почти все Прыгуны не сговариваясь пришли в черном. Наследник престола явно выделялся на их фоне.

— Что хочу, то и ношу, — ответил он нервно.

— Боюсь, мы выбрали неудачный день, — сказал Ричард, обращаясь к главному разработчику Тургею Герсоту, — у меня сегодня мало энергии, у Герца и Леция тоже.

— Вы же сами хотели продемонстрировать эксперимент комиссии, — развел тот короткими ручками, — и потом, это поможет в исследовании образца. Как я понимаю, нужно торопиться.

— Это верно, — вздохнул Ричард, снова подумав об Эдгаре, — тут нужно очень торопиться.

Герсоту они доверяли, его ученицу Оливию, которая была связана с Роем, отстранили от установки давно. Опасаться было в общем-то нечего, только на душе почему-то было неспокойно. Но тому было столько причин!

— Па, ты очень бледный, — заметил Ольгерд.

— Это не я бледный, — усмехнулся Ричард, — это костюм черный.

— Как там Зела?

— Пришла в себя. Сегодня вернется домой.

— Слава богу.

Сын тоже был какой-то взвинченный.

— Черт! — с раздражением сказал он, оборачиваясь на дверь, — что она тут делает?! Кто ее пустил?!

В дверях стояла Оливия. Странная девица с тяжелым темным взглядом. В зал она не прошла, только наблюдала за всеми издалека.

— Не обращай внимания, — сказал Ричард, — к установке она всё равно не подойдет.

— Ей вообще тут делать нечего!

Члены комиссии сидели вдоль стены в специально приготовленных для них креслах.

Риция дала им последние объяснения, потом подошла к своим.

— Всё в порядке Ол?

— Не совсем, — ответил он, — кто пропустил Оливию в Центр?

— Не знаю. Сегодня вообще никого пускать не велено, кроме участников эксперимента.

— Тогда полюбуйся. Она стоит в дверях.

— Не может быть!

Риция оглянулась на дверь и тоже удивилась.

— Странно… может, Герсот ее провел?

— Сама скажешь, чтобы она убралась отсюда, или мне ее выставить?

— Сама, — сказала Риция, — я все-таки директор.

Скоро недоразумение было улажено, Оливия ушла, двери зала испытаний наглухо закрылись, все заняли свои рабочие места. Ричард спокойно сел в свое кресло номер три.

Первым был Леций, вторым Конс. Они сидели справа. Слева сели Ольгерд и Риция. Кресло номер шесть для Эдгара пустовало. Седьмым уселся Азол Кера, восьмым Руэрто, девятым, рядом с отцом оказался Герц.

Все были готовы. Колпаки саркофагов захлопнулись, оставляя от внешнего мира лишь маленькую щелочку с огнеупорным стеклом. Герсот и его помощники включили режим тестирования и проверили каждого Прыгуна по отдельности. Ричард плохо прошел режим «зеленой звезды», но он всегда на нем застревал, Риция долго не могла выйти из «синего луча», Азол торопился, Ольгерд наоборот долго раскачивался, а Герц вообще всё перепутал.

Наконец они все настроились. Исходным режимом была «желтая луна», почти обычное, только слегка возбужденное состояние. «Зеленая звезда» была неуловима. Она была где-то между страхом и злостью. Ричард входил в нее, представляя, что пятый раз идет сдавать один и тот же экзамен. Ему это плохо удавалось. Вот с «синим лучом» всё было ясно, это была злость в чистом виде. Злости у него сейчас было хоть отбавляй!

Они должны были пройти параллельно всю шкалу энергий. Потом по схеме эксперимента, каждый начинал работать в своем режиме, а испытатели — смотреть, что из этого получится. Было душно. Ричард начал задыхаться, тем временем все дружно вошли в режим «белого солнца», режим силы и любви, которая вытекала из этой силы.

Он любил это состояние и всегда им пользовался, «белое солнце» не имело других примесей и оттенков, оно словно приподнимало над миром, но не изматывало так, как «голубая плазма»… Удушье стало проходить. Ричарду показалось как обычно, что он набирает высоту. И в какой-то момент он с этой высоты упал.

Такого с ним еще не было. Случались срывы, бывали ломки, бывало и полное бессилие, но такого… Когда он открыл глаза после своего жуткого падения, в теле не оказалось ни капли энергии. Примерно так же он себя ощущал при встрече с Синором Тострой, когда тот вытягивал его силы вместе со всеми внутренностями. Ни о каком «белом солнце» уже не было и речи, даже руки было не поднять.

«Старость», — подумал он, — «сорвался». Ему было досадно, что он по своей слабости сорвал эксперимент или почти сорвал, досадно, что он уже мало на что годится… потом заметил, что как-то странно тихо стало в зале, не слышно шагов и голосов, не попискивают датчики, не щелкают анализаторы, не шуршит вытяжка… и какой-то странный, яркий солнечный свет пробивается в щель саркофага. В завершение ко всему запела какая-то птичка.

— Черт побери! — выругался Азол Кера, он первый очухался и скинул крышку саркофага, — куда эти уроды нас задвинули, хотел бы я знать! Говорил же, Грэф мелочиться не будет!