Сердце Малого Льва (СИ)

Из Центра Герц вернулся в самом гнусном настроении. Зела, Миранда, Анастелла и Кантина пили чай в своей комнате. В коридоре было тихо, поэтому он ненадолго развалился в кресле. Огорчать женщин так сразу не хотелось. Он ничего не сказал.

— Чай будешь? — спросила Анастелла, а сама уже наливала ему заварку.

— Покрепче бы чего, — усмехнулся он.

— Ты что, тебе нельзя сейчас!

— Да знаю…

— Ты очень бледненький, — Зела погладила его руку.

Даже это не помогло.

— Ты тоже, — сказал он.

— Что у нас нового?

— Пока всё идет по плану. Слуги работают во дворце, вампиры — в городе.

— А пульт до сих пор у Роя, — недовольно добавила Кантина.

— Он ни за что его не отдаст, — потупилась Зела, — и не смотри на меня так.

— Этим пультом мы освободим Эдгара и разморозим все наши военные объекты, — не унималась жрица, — ради этого можно и костьми лечь… а ты строишь из себя неприступную крепость!

Герц не знал, кто из них прав, но упрямство Зелы было ему как-то ближе и понятнее.

— Где тебя носит? — повернулась к нему Кантина, — мне нужно срочно выучить их язык.

— Зачем? — прищурился он.

— А как я буду оболванивать Доронга?

— Да он и так болван…

Все немножко посмеялись. Хотя на самом деле смешного ничего не было.

— Послушай, — вспомнил Герц, — ведь у лисвисов в посольстве ни черта не топят! Как ты могла своих детей отправить туда из дворца?

— А ты что, хотел, чтобы у этих дикарей был рычаг давления на меня? — с яростью посмотрела на него Кантина, — знаешь, что можно сделать с матерью, когда ее ребенок у тебя в руках?

— Не знаю, — смутился он.

— А я знаю, — сверкнула она черными глазами, — у меня слишком важное дело, и я должна быть неуязвимой.

— Ну ты и стерва, — сказал он изумленно, — но ты великая женщина, Канти.

— Я жрица Намогуса, — ответила она.

Через полчаса он перенес ее на кухонный склад, там с его энергией и со словарем Роя Кантина за два часа освоила немудреную дикарскую речь.

— Знаешь, — сказала она потом немного смущенно, — я поведу его в бассейн в малахитовом зале… а ты… а ты постой там где-нибудь за колонной. Мало ли что.

И он понял, что жрица Намогуса сама боится. Трепещет, как любая женщина, при встрече с диким и необузданным мужским началом.

— Конечно, — кивнул он, — я буду рядом.

— Ты только не подумай… я Эдгара люблю.

— Я знаю, Канти. Мы его вытащим.

Он не знал, что его брат сделал этот зал с бассейном от тоски по ней, что это точная копия зала омовений в храме Намогуса, где начиналась их любовь. Он не знал, что вспоминает в этом месте прекрасная жрица и что она чувствует, приведя сюда другого, огромного, косматого, волосатого дикаря, даже представить не мог.

Со стороны всё выглядело легко и просто, даже романтично: полумрак, пламя светилен по углам, дрожащие блики рубиновой воды, гулкая тишина, страстная, кокетливая и совершенно бесстыжая женщина немыслимой красоты… Герц наконец понял, почему Эдгар на ей женился. Забыть такую роскошную змею было невозможно.

Доронг, при всей своей примитивности, оказался послушным учеником. Он так обалдел от прекрасной жрицы, особенно, когда она сняла одежду, что не смел к ней притронуться без особого на то указания. Герц бы и сам не посмел, так и стоял бы перед ней с открытым ртом.

— О! Сколько я завоевал женщин! — прохрипел дикарь, — но богинь у меня еще не было!

Ты повелительница Змей, богиня Фрисмалки!

— Да, ты прав, — Кантина тряхнула распущенными бронзовыми волосами, — повелевать я люблю.

— В детстве меня укусила змея, но я выжил. Наверно, это был знак.

— Наверно, — хищно улыбнулась она и обвила его бычью шею руками, — какой ты холодный, воин-охотник!

— Зато ты горяча как дневной ветер Свурпрум!

— Иди за мной, — она повела его за руку к бассейну, — верь мне… и ты получишь самое большое наслаждение в жизни!

— О-о-о! — заранее простонал этот болван.

Удовольствие он получил. Возможно, и правда самое большое в жизни. Зато Герц, прячась за колонной, чуть не взвыл, особенно когда сладострастная парочка из воды выбралась на пол. Видел бы всё это Эдгар, он бы точно разнес этот зал вместе с дворцом к чертовой матери.

Герцу казалось, что он понимает, что происходит: Кантина просто использует этого дикаря в своих целях. Но видел-то он совсем другое! От этого хотелось взорваться и возненавидеть всех женщин во вселенной, не верить ни одной этой суке и не жениться никогда и ни за что!

Зато потом он увидел второе действие этой пьесы, поучительное и отнюдь не лестное для мужской половины галактики.

— Ты великолепен, Доронг! — восхищенно смотрела на этого развалившегося борова Кантина, — ты такой сильный и неутомимый! Твое тело самое могучее, твои объятья самые крепкие, твои ласки самые неистовые… я без ума от тебя, воин-охотник!

— Да? — то ли удивился, то ли обрадовался тот.

Герц подумал, что он бы, наверно, тоже во всю эту чушь поверил, если бы на него так восторженно смотрели и обнимали так страстно, а кровь от головы давно уже перетекла совсем к другим органам, где мозгов нет.