Сердце Москвы. От Кремля до Белого города

Выработали устав музея, который, как там устанавливалось, «имеет целью служить наглядною историею главных эпох Русского государства и содействовать распространению сведений по отечественной истории». Еще одной важной задачей являлось систематическое собирание памятников истории, которое проводили сотрудники самого музея и поддерживали многочисленные жертвователи: в отчетах музея за 1883–1908 гг. приведено около 900 имен дарителей, и если вначале его фонды составляли примерно 6 тысяч предметов, то к 1918 г. уже насчитывалось 330 тысяч, и это не считая богатого собрания П.И. Щукина и архивных материалов. Среди дарителей были и члены императорской фамилии, государственные учреждения, монастыри, церкви, собиратели и ревнители старины – Бахрушины, Брокар, Постниковы, Сапожниковы, Бобринские, Оболенские и многие другие. Иван Егорович Забелин оставил музею коллекцию документов и рукописей, библиотеку и весь капитал.

Принципиальные споры разгорелись по поводу внешнего облика будущего музея. Никто не сомневался в том, что он должен был быть в древнерусском стиле. Оба – и Уваров и Забелин – соглашались в том, что здание само должно быть в некотором смысле музейным экспонатом, наглядно рассказывать образным языком об истории России. Спор же заключался в том, какой период истории России должна отображать архитектура будущего музея. Уваров считал, что владимиро-суздальское зодчество XII–XIII вв. наиболее полно отражает национальную самобытность русского искусства, на что Забелин не без резона замечал, что она в основе своей является занесенной с Запада романской архитектурой.

Забелин тогда записал в дневнике, что «надо отыскать такой стиль, где было бы больше оригинального русского. И в Суздальских церквах есть, да сколько! Все такое здание будет романское». Он предлагал: «…надо взять за основание архитектуру Василия Блаженного и всех ему зданий современных, все XVI столетия». Уваров согласился с предложением Забелина потому, как признавался, «что на Красной площади соответственнее… выстроить здание вроде Василия Блаженного». Комиссия поддержала это решение.

Сначала намечали построить музей на участке около Кремлевской стены, между Сенатской и Никольской башнями, что совершенно убило бы облик Красной площади, загородив вид на древнюю стену (уже в советское время опять делались такие попытки), но в это время Московская городская дума выступила с щедрым предложением пожертвовать музею участок, отведенный для нее. В письме от 16 апреля 1874 г. говорилось: «…если поставить вопрос, чему лучше быть на этом месте – Городской ли Думе или Историческому музею, то едва ли можно усомниться дать предпочтение последнему». И дума постановила: «…довести до сведения Его Императорского Высочества, что город готов пожертвовать лучшее место на Красной площади, каким он может располагать, а именно – то место, которое приобретено им у казны для постройки Думы, и в тех пределах, в которых был предложен отвод ею под сию постройку». Это щедрое предложение вызвало благодарственное письмо наследника престола, будущего императора Александра III, который покровительствовал строительству музея. Сначала предполагалось, что музей будет построен и работать на частные пожертвования, но вскоре выяснилось, что это совершенно нереально, и новый музей стал государственным.

Был объявлен конкурс, на котором победил проект архитектора Владимира Осиповича Шервуда и инженера Анатолия Александровича Семенова. На проектирование большое влияние оказали резные деревянные павильоны в русском стиле Политехнической выставки, проходившей в честь 200-летия Петра Великого в 1872 г. Шервуд был известным мастером, причем не только архитектором, но и скульптором: ему принадлежат памятники героям Плевны в Ильинском сквере и хирургу Н.И. Пирогову на Б. Царицынской (Пироговской) улице. А.А. Семенов, как выяснила автор подробной истории возведения музея Н.А. Датиева, проектировал павильоны как раз того Севастопольского отдела, который и послужил, так сказать, истоком Исторического музея.