Сердце некроманта

— Ну…

Я замешкалась, не в силах подобрать слова. Где-то там на площади все еще лежали или, что еще хуже, ходили трупы. Выли демоны, выискивая добычу, а с ними сражались инквизиторы и королевская стража — я надеялась, что и она поспела к месту битвы. А мы здесь, в тишине комнаты, говорим о еде.

— Ты столько людей убил из-за меня, — все же попыталась сформулировать я.

— Глупости, — неожиданно резко сказал Дитрих.

Шагнул ко мне, присел так, что наши глаза оказались на одном уровне.

— Во-первых, я не убил ни одного человека. Одного попытался, и то не вышло, хотя ведает Алайрус, я бы не плакал о нем.

При этом имени я содрогнулась. Невольно потянулась к шее, где должен был висеть амулет, но пальцы мои схватили пустоту прежде, чем я вспомнила, что мой амулет остался у Первого брата.

— Как не убил! — воскликнула я. — А все те трупы на площади?!

— Они погибли от собственного страха и вины. Я накрыл заклинанием неприцельно, старался захватить как можно больше людей, чтобы началась паника. Тебе тоже досталось, я видел. Но ты же не умерла.

— А давка! Скольких погубила она?

— Никто не заставлял этих людей тащиться на казнь. Это они решили полюбоваться чужой смертью. Твоей смертью, Эвелина.

— И сами погибли из-за меня. — Я снова села на кровати, задрожав, подтянула колени к груди и обхватила их руками.

— Не из-за тебя. Из-за себя. Они пришли развлечься чужими муками и смертью. — Он дернул щекой. — И им было все равно, окажись там я, как планировалось, или ты, как случилось, или кто-то другой. Они погибли из-за себя, — повторил Дитрих. — Или ты жалеешь, что на площади осталась не ты?

Я помотала головой.

— Нет, но… Но мне все равно жутко. Еще и демоны…

— Демоны не получили бы такой обильной пищи, не соберись на площади толпа. Сейчас инквизиторам будет куда труднее с ними справиться, но не могу сказать, что я жалею об этом. — Он снова жестко усмехнулся. — Прости, птичка, но ни об одном светлом брате я плакать не буду. А ты?

Я не ответила. Просто не знала, что ответить. Светлые братья приговорили меня к смерти. Но ведь не все такие, как Первый брат и Михаэль!

Следом я вспомнила еще кое-что.

— Ты сказал, что не собирался меня спасать.

Глава 12

— Не собирался, — кивнул Дитрих, усмехнулся. — Признаться, как и все те люди, которых я только что так сурово осудил, я пришел поглазеть.

— То есть? — растерялась я.

— Я был уверен, что смотрю представление. Спектакль, в котором оступившуюся сестру помилуют в последний миг, дабы явить всем справедливость и милосердие света.

Я ошалело вытаращилась на него.

— Спектакль?

— Видишь ли, я узнал тебя.

— Я тоже. На крыше, когда…

— Когда я сам назвал свое имя?

— Да.

Дитрих передернул плечами.

— Это давно не имеет значения. — Прежде чем я успела что-то сказать, он продолжил: — Ты хороший целитель, Эвелина. С сильным даром, и благодаря ему зелья у тебя получились мощные. Они подействовали очень быстро. Когда жар спал, у меня прояснились мозги.

— Да уж, я заметила, — не удержалась я. — Сообразил моментально, мне только и осталось, что глазами хлопать.

— Ну извини. — Дитрих развел руками, но я видела, что на самом деле он вовсе не жалеет о том, что сделал. Да и кто бы на его месте жалел, что избежал страшной смерти?

— И когда я снова стал способен думать, мне показалось, что я тебя узнал, — продолжал он. — Потом все же усомнился — мало ли глазастых золотоволосых девчушек встречалось мне на веку. Все-таки принцесс обычно используют…

— Я давно не принцесса. И меня не…

— В качестве разменной монеты в политических играх, а не как заложницу в Ордене, — Дитрих словно бы не услышал меня.

— Я не заложница! Великая…

Я осеклась. «Великая честь — служить Фейнриту». Верила ли я в это до сих пор? Я покопалась в душе. Да. В конце концов, он меня спас, пусть и руками…

Нет. Я оборвала эту мысль, оскорбительную для того, кто стащил меня с эшафота, рискуя собственной жизнью. Пусть ничего в этом мире не происходит без ведома богов, пусть Фейнрит не позволил свершиться несправедливости, но боги дали нам свободную волю. И не будь свободной воли Дитриха — никакая воля богов не спасла бы меня.

— Не буду врать, создавая портал, я думал только о том, как ноги унести. Когда вспомнил о тебе, решил, что ничего страшнее плетей тебе не грозит, но скорее всего, посадят на хлеб и воду да этим и ограничатся. Если я не ошибся, узнав тебя, — сказал он.

Я опустила голову, на глаза навернулись слезы.

— Если тебе тяжело, я заткнусь. — Он легонько тронул меня за плечо.

— Нет, продолжай.

— Когда глашатаи понесли по городу, что утром будут жечь сестру-отступницу, я засомневался. Трудно было поверить, будто светлые окажутся настолько безжалостны. Решил посмотреть одним глазком, удостовериться — на площади действительно отступница, натворившая что-то серьезное. Думал, увижу, что это не ты, и уйду — пусть светлые сами разбираются между собой, не хватало попасться второй раз. А там оказалась ты.

Он помолчал, окинул меня нечитаемым взглядом.

— Ты очень похожа на мать, Эвелина. Я понял, что не ошибся, решив, будто узнал тебя. Особенно когда ты…