Сердце некроманта

— Но видение каши не насытит! Он врет! — возмутилась я.

— Кто-то из мудрецов сказал, что нашей душе все равно: действительно ли она получила, что хочет, или только представила это. — Дитрих пожал плечами. — В любом случае, это же демон, с чего бы ждать от него честности по отношению к еде.

К еде… Меня передернуло.

— Я рада, что ты не поддался на обман.

— А уж я-то как рад! — Дитрих поднялся и оттеснил меня от стола. — Сядь и отдохни, я сам все разложу по местам так, как привык.

Я послушалась. Отойдя к окну, выглянула на улицу, но ничего там не увидела. Переулок оказался слишком узким, и с третьего этажа было видно только стену напротив, с окном, наглухо закрытым ставнями.

— Здесь не на что смотреть, — сказал Дитрих, словно мог проследить за моим взглядом. — Трущобы — они и есть трущобы. Погоди немного, я вынесу помои.

«Нет! — захотелось мне закричать. — Не бросай меня одну!»

Я заставила себя распрямить плечи, кивнула, не оборачиваясь. Стукнула дверь. Я прислонилась к окну, свинцовый переплет охладил лоб, но мысли не прояснились и легче не стало.

Там, на эшафоте, я отчаянно хотела жить. Сейчас я была жива и почти жалела об этом. Я выросла в обители и не знала мира. Не зарабатывала себе на существование, не ходила по лавкам и рынкам, покупая необходимое для жизни. И в то же время я успела достаточно пообщаться с теми, кто приходил за исцелением, чтобы наслушаться… всякого о мирских нравах. О нищете, тяжелой работе, об уличных девках, что продавали себя, дабы хоть как-то прокормиться, многих из них завлекли в это обманом, а то и силой.

Где мне жить? Как заработать на еду и крышу над головой? Кто защитит меня? Не получится ли, что я променяла относительно быструю смерть на мучительную агонию?

Нет. Рано отчаиваться. У меня есть магия — пусть она и не сделает неуязвимой, но все же защитит. Да и прокормит — в конце концов, многие сестры отправляются в паломничество, исцеляя страждущих в обмен на пожертвования. Правда, служение в странствиях обычно выбирают сестры, достигшие порога зрелости, — те, кто узнал жизнь, научился бороться с соблазнами, но еще не одряхлел. Таких, как я, не выпускали из храмов надолго. «Юности свойственна наивность», — так говорила Епифания. Но выбора-то у меня все равно нет…

А может быть, мне просто стоит найти какую-нибудь глухую обитель, где меня некому будет узнать, и попроситься послушницей? В конце концов, я почти восемь лет провела в послушании, знаю эту жизнь и привыкла к ней… Но смогу ли я снова поверить?

Сквозняк шевельнул мои волосы, я оглянулась.

— Это я, — сказал Дитрих, закрывая дверь.

Я кивнула. Опустила глаза под его задумчивым взглядом. Казалось, он задавал себе тот же вопрос — что дальше? Зачем я ему? Вязкое, как сироп, молчание сдавливало грудь, мешая дышать, и я не выдержала первой.

— Что теперь?

— Хочешь — приляг и отдохни.

Наверное, надо было согласиться. Потянуть время, до того как Дитрих сам поймет, что я ему не нужна, но мне никогда не хватало ни терпения, ни житейской мудрости.

— Я не о том. Что дальше?

— Дальше придется отсидеться здесь, пока все не утихнет. Еды негусто, и только на одного, поэтому завтра с утра сходим на рынок, а там разберемся.

— Сходим?

— Могу сходить один. — Он пожал плечами. — Но вдвоем мы унесем больше, а чем реже будем высовываться, тем меньше вероятность нарваться на патруль.

— Мы?

— Ах, вот ты о чем… — Он помолчал. — Хочешь уйти — держать не стану.

— Не хочу, — призналась я. — Я не знаю мира и не знаю, смогу ли справиться одна. Но зачем я тебе?

— И какой платы я потребую за помощь, это ты на самом деле хочешь спросить?

Дитрих шагнул ко мне. И без того небольшая комната стала и вовсе маленькой — он словно занял собой все пространство. Я не попятилась только потому, что пятиться было некуда. Он накрутил прядь моих волос на палец, ухмыльнулся.

— Ведь черный маг ничего не станет делать бескорыстно, да?

Его взгляд потемнел, появилось в нем что-то… Незнакомое. Будоражащее. Мне надо было испугаться, но я уставилась в его глаза, завороженная вовсе не страхом. Сердце заколотилось, и пересохли губы. Я облизнула их, и зрачки Дитриха расширились.

— Не… — Мой голос внезапно сел, и пришлось повторить: — Не только черный маг. Почти никто ничего не будет делать бескорыстно. Даже котенка мало кто подберет с улицы, а со мной возни больше, чем с котенком.

Наверное, это была редкостная глупость — наводить на мысли, которые, возможно, и не пришли бы ему в голову.

Не пришли бы? Дитрих ведь не блаженный, чтобы спасать всех, кто не успеет увернуться. Это мне глупо и малодушно надеяться, что он так и будет просто тащить меня за собой, как уже протащил по крыше. И не такое уж я сокровище, чтобы мое общество было достаточной наградой.

Если только…

Если только не…

Дитрих отступил, и я обнаружила, что те несколько мгновений, пока он был рядом, я забывала дышать.

— Котенка с улицы подбирают потому, что его жалко, а еще — чтобы он ловил мышей. И мурлыкал. Мышей от тебя не дождешься, а насчет остального…