Сердце некроманта

Я кивнула, не зная, радоваться или расстраиваться. На самом деле мне не нужна была опора, я же не старая и не больная. А после того, что случилось ночью, лучше бы мне и вовсе не прикасаться к Дитриху.

И в то же время мне нужна была опора — вчера только его рука вокруг моей талии не позволила сойти с ума среди демонов и мертвецов. И сейчас мне снова хотелось вцепиться в его ладонь, ощутить живое тепло, почувствовать, что я не одна.

Но не могу же я все время быть обузой. Придется учиться опираться только на себя.

Мы миновали узкий переулок, вышли на улицу, заполненную людьми. Я напряглась — казалось, все прохожие пялятся на меня. Еще немного, и начнут показывать пальцами — вот она, беглая преступница!

— Тихо, птичка. Тихо, — прошептал Дитрих. — Никому нет до тебя дела. Это просто страх шутит шутки.

Я протащила воздух в легкие. Вымученно улыбнулась.

— Так заметно?

— Мне заметно. Остальным, как я уже сказал, все равно. Если тебе сложно, давай вернемся, подождешь меня дома.

— Ты же сам сказал, что вдвоем можно больше унести.

Он пожал плечами.

— Много ли ты съешь, птичка? Донесу как-нибудь.

Вообще-то я никогда не жаловалась на аппетит. За исключением времени в камере. Нет, не буду вспоминать. Не сейчас.

— Да и не могу же я просидеть всю оставшуюся жизнь в твоем доме.

— Теоретически можешь. Но это ничем не будет отличаться от заточения. Как по мне — много чести.

— Кому? — не поняла я.

— Всем этим светлым, которые приговорили тебя. Страху. Я бы из вредности не позволил ему сожрать свою жизнь. А ты?

— Ты прав.

Он и не позволил. Интересно, страшно ли ему сейчас? А вчера, когда он «импровизировал» — один против толпы, стражи и конвоя инквизиторов?

Я заставила себя распрямить плечи и поднять подбородок. Сейчас мы с Дитрихом были одеты как дворяне, значит, и вести себя нужно соответствующе. Я припомнила наставления, которыми воспитатели изводили братьев. Если мне подобало сдерживать неприличную для девицы резвость и держать глаза долу, то им, наоборот, предписывалось смотреть людям прямо в лицо. И простонародью, и тем более — власть имущим; открытый взгляд должен показывать, что ты не таишь никаких дурных намерений. Разве что перед светлыми братьями и сестрами полагалось склонить голову, принимая благословение.

— Так-то лучше. — Дитрих ободряюще сжал мое плечо. — Вот так на них всех и смотри. Если по дороге попадется патруль инквизиторов, справишься?

— Не думаю, что меня знают в лицо все братья столицы. — Я с деланым безразличием пожала плечами, хотя внутри что-то противно сжалось.

Нет, Дитрих прав. Нельзя позволить страху сожрать мою жизнь! Я вскинула голову. Даже если встретится патруль, нужно вести себя естественно, и тогда на меня просто не обратят внимания.

По дороге до рынка повода испытать самообладание не подвернулось — один раз нам встретились два стражника, обходящие город, и все. А потом мы дошли до рыночной площади, и я забыла о своих страхах, заодно поняв, почему Дитрих, сбежав от отца, не стал покидать столицу.

Сколько же людей было вокруг! И ведь это даже не десятая часть всех столичных жителей. По дороге сюда Дитрих рассказал, что почти в каждом квартале есть свой рынок — где-то попроще, где-то побогаче. Эти кварталы считались бедными, «трущобами», как сказал некромант, и рынок здесь был небольшим. Но все же в толпе среди серо-коричневых одежд простонародья хватало и прилично одетых людей. Мы с Дитрихом в наших одеждах небогатых дворян не слишком выделялись среди остальных. Две капли воды в огромном людском прибое.

— Не отставай, птичка, — сказал Дитрих, ввинчиваясь в толпу.

Вот когда мне стало вовсе не до страхов, точнее, все их вытеснил один — потерять спутника из виду. На несколько мгновений я почувствовала себя маленькой девочкой, убежавшей от няньки в дворцовом саду и обнаружившей, что кругом нет ни одного взрослого и непонятно, куда идти.

Нет уж, я давно не маленькая девочка! Даже если и потеряю из виду Дитриха, смогу вернуться к дому, из которого мы вышли. Хотя, конечно, лучше не теряться и не слишком задерживаться, разглядывая прилавки, как бы трудно это ни оказалось.

Чего тут только не было! Пушистые пучки пряной зелени соседствовали с фиолетовыми листьями свеклы и красными головками редиски. Стояли бочки с мочеными яблоками прошлогоднего урожая и квашеной капустой. Свежий хлебный дух мешался с медовым ароматом пряников. Кудахтали куры в клетках, гоготали гуси, рыба утреннего улова, как ей и полагается, молчала.

— Бедный рынок, — сказал Дитрих. — Ни мясного ряда, ни пряностей, ни сухого варенья, да и других сластей почти нет.

Ни за что бы не подумала, что он сладкоежка. Впрочем, эту мысль я решила пока придержать при себе. Здесь, в толпе, где вроде бы и никому ни до кого нет дела, и одновременно чересчур много чужих ушей, слишком легко сболтнуть лишнее или нечаянно заговорить о себе в женском роде, привлекая ненужное внимание.