Сердце пирата

От пола до потолка тянулись хрупкие ячейки из горного хрусталя, напоминающие пчелиные соты. В каждой ячейке сияли и переливались крошечные живые огоньки.

Сад кристаллов походил на пеструю елочную гирлянду, которая то гасла, то вспыхивала разноцветными лампочками, большими и маленькими, самых разных форм и оттенков. Только вместо лампочек были кристаллы, огромные и совсем крошечные, многоугольные, овальные и совсем круглые.

— Я буду показывать Королеве сад! Я! Нет, я! — заспорили было человечки.

Увидев, какое впечатление произвел их сад на Лависсу, смотревшую на все это великолепие огромными от восторга глазами, затаив дыхание, человечки прекратили спор и только подталкивали друг друга локтями. Не нужно было никаких слов, и так все ясно.

А кристаллы загорались и меркли, переливались и затухали, вспыхивая крошечными огоньками. Причем, если кристалл был большим, каждая его грань искрилась своим цветом и оттенком. И получалась такая красотища, что и описать невозможно. Сияющие кристаллы росли на полу, на стенах и на потолке пещеры. Их тут были тысячи, куда там тысячи, сотни тысяч. И каждый кристалл разливал лучи своего собственного неповторимого света.

Прошло немало времени, пока копачи заговорили.

— Ну как… красиво? — услышала Лависса их мысли.

— Очень. Это прекрасно как… звезды или как океан на Земле, — Лависса хотела сказать поточнее и с трудом подбирала слова.

— Эти кристаллы живые. О них нельзя думать плохо, а то они сразу начинают блекнуть, — пояснил Хочуспать.

— Они как цветы. Мы заботимся о них, — добавил Капризик.

— Тысячу лет растили, даже больше. Почти каждый день ктонибудь из нас приходит сюда, — добавил Самтытакой.

— Каждый кристалл нужно хоть раз в месяц протереть, а то он тухнет и перестает расти… И еще их нельзя пугать, — Рыжий Нос достал из кармашка моховую губку.

— У нашего народа есть поверие, что после смерти копача, в пещере зажигается новый кристалл, — Тортик поправил ячейки молодых кристаллов. — Иногда нам кажется, кристаллы думают, но мы не можем уловить о чем именно…

Кристаллы меркли и загорались. Казалось, стоило появиться Лависсе и носатеньким человечкам, сияние кристаллов изменилось и стало радостным. Будто бы кристаллы были счастливы, что их навестили.

После молчания Лависса опять услышала Самтытакоя:

— Но ты еще не знаешь главного…

— Главного? — удивленно повернулась к нему девочка. — Чего главного?

— Теперь этот сад твой.

Глава четырнадцатая. ЛОВУШКИ ОРАНЖЕВОЙ ПЕЩЕРЫ

Чтобы не заблудиться и наверняка выйти к Оранжевой пещере, Грохотун отодрал от стены каменную плиту с планом лабиринта. Крякнул, взвалил ее на плечо и потащил.

— Направо второй ход, — командовал он. — До конца по коридору и налево.

Грохотун ужасно гордился, что понимает по плану и ни за что не хотел никому показывать каменную плиту со схемой.

— Ну и пускай мозги потренирует! — шепнул капитану Кроксу попугай. — Его полезно использовать для переноски тяжестей.

Капитан Крокс промолчал. Сегодня он вообще был неразговорчив. Крокса что-то беспокоило, но вот что? Попугай никак не мог этого понять. Неужели капитану в самом деле так нужен этот крылатый еж? Или он опасается, что президент Деметры, отец Лависсы, поднял по тревоге весь звездный патруль и ищет дочь по всем планетным системам? Впрочем, звездного патруля Кроксу нечего бояться. Он инсценировал гибель «Звездного странника» в результате столкновения с астероидом и установил на звездолете пространственный перемещатель, способный за считанные секунды перенести «Странник» из одного конца Вселенной в другой.

Соскучившись, попугай перелетел на плечо к Грохотуну. При иных обстоятельствах робот смахнул бы нахальную птицу, но сейчас он с усердием волок тяжеленный булыжник.

— Ну-ну… Что здесь у нас? — попугай посмотрел на рисунок. — Надо полагать, мы рядом с пещерой. А это что за закорючка? На восклицательный знак похожа?

— Закорючка? Какая закорючка? — не замедляя шага, Грохотун вгляделся в рисунок и налетел головой на каменную балку, перегораживающую коридор. Раздался лязг, подобный тому, как молот опускается на наковальню! Любой другой робот от такого удара вышел бы из строя, но Грохотун только сел на пол и ошалело затряс рогатой головой.

— Ты не ушибся? — посочувствовал попугай. — Кажется, я догадался, что означала эта закорючка. Предупреждение быть внимательнее, а не глазеть по сторонам!

Сразу за балкой, в которую врезался Грохотун, была маленькая каменная дверца, выщербленная и скошенная от времени. На дверце темнели какие-то тайные значки. Много-много непонятных маленьких знаков. Если бы капитан Крокс и Грохотун могли понять и прочесть их! Надпись на древнем языке копачей предостерегала никогда и ни при каких обстоятельствах не входить сюда!

Но Крокс и Грохотун слишком торопились, чтобы читать предостережения, да еще зашифрованные на неизвестном для них языке.

Капитан Крокс подошел к двери и поддал ее плечом. Дверь держалась.

— Ломай! — коротко приказал он Грохотуну.