Сердце-пламень

– Ты невыносима, – бросил он и резко шагнул в сторону, но я все-таки опередила его, сделав то, чего он явно не ожидал: ухватилась за рукав и потянула на себя. Потеряв равновесие, Дарен упал на меня сверху. Я вскрикнула от боли. На бедре проступила кровь, но я обхватила голову колдуна и притянула к себе так, что мы соприкоснулись лбами.

– Что ты де…

– Никуда ты не пойдешь! – прорычала я. – Веди меня к моему Саду Души! Или я тебя из-под земли достану!

Дарен попытался оттолкнуть меня, но я закрыла глаза и прижалась к нему, вспоминая слова Лиса про созвучие. Сейчас мы звучали одинаковым ритмом гнева, боли и страха. Я чувствовала это.

– Я не отстану!

Дарен закрыл глаза, а потом рухнул рядом, закручивая вокруг нас несколько вырванных из ткани мироздания нитей. Я почувствовала, как уплотнился воздух, когда они потянулись вслед за пальцами Дарена.

– Будь по-твоему.

Он быстро провел рукой над моим бедром. Очертив края раны, заставил мое тело поверить в то, что оно невредимо. Его заклятье затворило кровь, и боль притупилась. Оберег нагрелся.

– Мы пойдем через наше общее поле, – проговорил Дарен. – Возможно, это будет неприятно.

Наши руки переплелись. Я закрыла глаза, ощутив холод перстней и горячую, сухую ладонь.

Внутри стало и сладко, и больно, и странно. А потом…

Мы оказались среди золотых столбов, и в глаза плеснуло такой яркой синевой, что я зажмурилась. Золото заката ткало вокруг нас сияющий мост из светлых камней. Я присела и провела рукой по шероховатой поверхности – в выемках блеснуло золотой рудой.

– Как взаправду. А чего пугали-то?

Ветер хлестал отовсюду, будто мы подобрались к самому краю мира и нас вот-вот снесет куда-то, и мы ухнем в пустоту. Но та пустота была не страшная, свет и солнце лились, как в погожий день на море. Завязки на рукавах моей рубахи трепетали, сами собой сплетаясь и расплетаясь. Как будто мы переплыли Неведомое море и вот-вот заглянем с края мира куда-то в немыслимую пропасть…

– Не смотри туда, – резко сказал Дарен. – Идем.

Я качнулась на носках и, едва оторвав взгляд от синевы, спросила:

– А что там?

Дарен пожал плечами и, не оборачиваясь, ответил:

– Вечность. Бездна. Смерть. Кто знает? Мы ни там, ни здесь. Утянет куда-нибудь.

Внизу плескалось море. Его шум казался знакомым и тревожным.

– Путь Превращения создает мосты. Мы на одном из них. Твой мост оборван страхами. Вот он.

Он указал на мост, ведущий в пустоту над морем, и зашагал по другому мосту, крепкому, широкому, из золотых камней. Здесь у Дарена не было ни недуга, ни посоха, и он явно не собирался меня ждать. Я нагнала его, и, когда мы вместе оказались в самой высокой точке моста, с него открылась дорога дальше. Я непроизвольно охнула, потому что внизу стояли врата высотой в несколько мер человеческого роста, из чего-то, напоминающего камень. Но это были окаменевшие кости, тысячи и тысячи сплетенных в единое тел… Они уходили вверх, теряясь в облаках, растворяясь в столбах бело-золотистого сияния.

– А это что?

– Ворота в Сад Души.

– В твой или мой?

– В твой, разумеется.

– А твой где? Тоже тут?

Дарен помедлил, а потом кивнул куда-то за мою спину. Я обернулась и увидела вдали, напротив этих ворот, другие, такие же, устремленные в бездонную синеву.

– Готова?

– Ты тоже пойдешь?

Колдун усмехнулся:

– Ты не оставила мне выбора.

Я кивнула со всей решительностью, на какую была способна. Сейчас или никогда.

Дарен толкнул двери, и те распахнулись, как от штормового порыва. Я шагнула вперед.

Плеск воды… Под ногой скрипнула мокрая корабельная доска. Бушевавший ветер разносил по небу клочки чернильных туч, но кроваво-красный закат не торопился скрываться за гранью моря, а вымарывал все вокруг в зловещий алый предвестник Червоточины.

Беспредельную морскую картину нарушало единственное судно с белым парусом, на котором виднелось алое пятно в виде птицы… Ворона.

У меня в горле пересохло.

– Похоже, это… – хрипло сказала я. – После того, как меня поймали жрецы.

Дарен скользнул по обстановке ровным взором и сказал:

– Мы уйдем, когда захочешь.

– Нет. Мы увидим все до конца.

Вокруг сновали мужчины-моряки, сурово и слаженно выполняя команды кормчего. По их безрадостным, изъеденным морской солью лицам ничего невозможно было прочесть.

– Ночь отмечена красным, – сказал кто-то довольно. – Единый нам благоволит.

Я обернулась, и лишь одного взгляда было достаточно, чтобы различить знакомое лицо.

Колхат.

Я подошла вплотную к червенцу. Колхат из моих воспоминаний был молод и красив. Еще не успела появиться морщинка над бровями, не успела разрастись борода, и темные волосы были короче, чем в нашу встречу в Сиирелл.