Сердце-пламень

Дарен к тому времени обрушивал на терновник камни один за другим. Подход ко Второму Кругу был усеян обломками тысяч стрел, мечей и копий. Все они отскакивали или осыпались, не причиняя терновнику вреда.

Волосы Дарена взмокли, его трясло, а глаза затянуло черным, но он не отступал. Голоса и Шепот раздавались уже совсем близко…

– Дарен, – сказала я ему в спину, – мы должны начать переговоры.

Он замер.

– Уходи, – хрипло сказал он мне.

– Нет. Я больше не уйду.

В его лице скользнуло что-то похожее на благодарность, и он, вбив до крошева посох в землю, призвал Ворона.

– Мой царь, – с этими словами терновник расступился, и из него появился тощий мужчина в черном. Из глазницы, скрытой повязкой, сочилась черная слизь, заливая лицо. Я с облегчением и ужасом осознала, что теперь в Вороне совсем не осталось ничего от Феда. Теперь его облик был почти как тот, в котором он столкнулся со мной на судне «Стрела веры».

– Понравилось ли тебе это представление? – учтиво поинтересовался он у Дарена.

– Что с моими людьми?

Ворона обступили двойники Дарена, но он лишь потер запястье и улыбнулся. Крылья его носа затрепетали.

– Я чую много свежей крови, мой царь. Вот что я чую. Моя Рать голодна. Я голоден.

Дарен одним махом сорвал плащ, а затем рубаху.

– Пей! – заорал он, протягивая Ворону руку, испещренную шрамами от зубов.

– Слишком поздно, мой царь, – посмеиваясь, сказал Ворон. – Твоя власть надо мной ослабла, когда колдун покинул это тело.

– Что с Федом? – вырвалось у меня.

– Он стал частью Нзира. – Ворон перевел на меня взгляд, и тот зажегся красным. – Лесёна-Лесёна… Я вижу, ты вспомнила свое прошлое. А что насчет имени?

– Как ты посмел напасть на людей Второго Круга?! – прорычала я, но Ворон будто не слышал.

– Воспоминания… с ними вы все слаще. – Он облизнул тонкие, подернутые черной слюной губы. – Горькие. Сладкие… Без воспоминаний теряете вкус.

– Как ты посмел ослушаться меня? – Дарен склонил голову набок, снова становясь похожим на древнее изваяние.

– Дарен, – с готовностью отозвался Ворон, – ты знал, что скоро потеряешь власть надо мной.

– Чего. Ты. Хочешь?

Ворон улыбнулся:

– Ты должен вытащить иглу. Или я поглощу весь Нзир.

Я сжала зубы. Все было так, как я боялась. Дарен со всеми ухищрениями в виде кровавых жертв не удержал Ворона и его Рать. Если Дарен вытащит иглу, Ворон сбросит тело и станет бесплотным властителем Чудовой Рати. Ничто не удержит существ Нижнего мира от нападения на Светлолесье и Срединный мир.

«Он пожрет весь мир». Так сказал Минт.

Вдруг Дарен улыбнулся ломкой, нехорошей улыбкой. И тут же рассек воздух, и тот поплыл, вспыхивая рунами.

– Ты забыл, старик, что я уже очень давно веду с тобой эту игру.

Ворон вздрогнул и улыбнулся, будто Дарен сделал ему приятный, но неожиданный подарок.

– Ты выпил много моей крови. – Дарен вскинул руку. – И я связываю тебя ею.

Ворон пошатнулся. Его тело одеревенело. Дарен все еще имел власть над чудским воеводой!

– Ты не удержишь меня, – прошептал он. – У меня все время мира, а у тебя, царь, ничего.

Терновник вдруг метнулся к Дарену и опутал его. Шипы впились в кожу, и грудь, лицо и руки Дарена украсились кровоточащими ранами. Его кровь запечатывала Ворона, останавливала наступление Чудовой Рати, но разве он первый жрец? Мечислав, получивший благословение богов, мог сдержать в прошлом Рать. Но смертный колдун?

Я бросилась к Дарену, чтобы сдернуть его путы, но они не поддались. На лице Дарена оставалась та же отстраненная решимость, что пугала даже сильнее, чем раны и безвыходное положение, и полубезумная ухмылка.

– Что мне делать? – прошептала я.

Силы Дарена уходили на то, чтобы сдерживать Ворона. Сколько он так продержится?

Внезапно я поняла, что Ворон смотрит прямо на меня своим высасывающим, немигающим взглядом.

– Я надеюсь, ты вспомнишь свое имя, ведь что бы ты ни делала… Все равно станешь частью моей Рати. Я бы хотел распробовать и этот вкус.

Насмехается. Как всегда. Особенно теперь, когда власть Дарена над ним ослабла и повеления, что были отданы, тоже.

И вдруг я поняла. Ворон не стал дожидаться сражения между колдунами и жрецами, потому что испугался, что у нас получится восстановить защиту? Но почему?

Голоса за стеной терновника звучали умоляюще. Я сжала оберег, встретилась с красными, полыхающими голодом глазами Ворона и поняла.

Леший и Дан говорили, что мой оберег, с помощью которого я вижу то, чего не видят другие, – семя.

Галлая взяла семя у Лешего, смогла защитить Обитель, а Фед передал семя мне…

Я стиснула в горсти теплый кругляш.

Мы настолько с ним сроднились, что я уже не представляла, как теперь быть без него.

Но час настал.

Отстранившись от пут терновника, я шепнула Дарену:

– Держись. – И побежала в крепость.

* * *

Меня встретили десятки встревоженных, недоуменных взглядов. Разгневанные Леслав, Казимек и Инирика сразу же потребовали объяснений, но я молча искала взглядом ту, что могла помочь мне сейчас.