Сердце-пламень

За деревьями слышался шум и крики ликующих колдунов, а здесь, тихо шурша, переговаривались между собой на незнакомом языке листья. Дарен стоял напротив меня, и взгляд его медом растекался по моей раскаленной коже.

Знаю, думала я. Знаю.

– И что, – с улыбкой спросил колдун. – Неужели тебе в кои-то веки даже нечего сказать?

И я сказала:

– Поцелуй меня.

Его усмешка догорала у меня на губах, превращаясь в нечто иное. Прикосновение – дрожащее, нежное, едва осязаемое. Так прикасаются к святыне, не смея поверить в милость. Я теряла разум, сдаваясь. Он словно дразнил меня, но я разомкнула губы, углубляя поцелуй, и он сдался, с глухим стоном прижимая меня к себе.

Руки Дарена дрожали, поднимая подол моей сорочки, но быстро и жадно продвинулись вверх, в то время как наш поцелуй из скомканного становился все более диким, все более неистовым.

Царь Полуночи. Нерад. Царь Полуденный. Дарен.

Мы восстановили часть полотна Срединного мира, как и должны были делать колдуны. То, что мы сами для себя выбрали. Он был прав.

Но оставался еще Ворон, и он все еще властвовал над Нижним миром.

Ворон не покинет Срединны ока есть их с Дареном связь.

Мое тело дрожало от ласк, я сгорала от этих прикосновений. Но часть меня кричала, что это всего лишь похоть. Мое желание – притворство, навеянное зельями Эсхе. Еще один морок. Еще одна нить, опутывающая мой разум.

Между нами нет любви. Это всего лишь похоть. Притворство.

Я должна разорвать эту болезненную, неправильную связь. Я должна сделать верный ход в этой проклятой игре…

Губы. Прикосновения. Шепот. Аррадо маос.

Морок. Все это морок.

Но я тоже могу быть беспощадной… Я могу… Должна.

Клинок в руках – тихий и резкий.

Всего одно движение – и он вошел в плоть, пронзая сердце.

Дарен вздрогнул, выдыхая мое имя, словно молитву.

– Прости… прости меня, – шепчем мы одновременно.

И Дарен, не размыкая объятий, осел на землю. Я подхватила его голову, все еще не осознавая до конца содеянное. Дарен посмотрел на меня, и в глазах его горели нежность и мука, мука древнего существа, обреченного на жизнь, на долг, на что-то слишком долгое, что-то, от чего он ужасно устал.

– Благодарю тебя, – прошептал он.

Его царский венец упал и покатился куда-то вниз, и прежде, чем его ресницы опустились, я закричала:

– Нет! Нет! Нет!!!

Но его сердце горело, как пламя, и кровь текла в землю… И царь Нзир-Налабаха умер, сраженный моей рукой.

31. Страха не ведающий

Шум реки доносился со всех сторон. Альдан шел, ощущая, как с него стекает вода, и улавливал незнакомые прежде запахи.

Так и пахнет Изнанка?

Весной?

Если бы Ворон победил, этого бы точно не было…

Воздух проливался в легкие, согревал, и, поскальзываясь на каменистом дне, Альдан шел вперед, как шел бы в Светлолесье. Жаль, что теперь ему никогда больше не видать ни весны, ни ясного неба, ни зелени.

Он ощупал пустые глазницы. Было не больно, но пусто. Темно и пусто. Пусть и пахло весной, пусть и казалось правильным все, что он сделал до этого, он ощущал потерю, которую ему еще предстоит осознавать и к которой придется привыкать еще долго.

Альдан знал это. Но не жалел.

А вот и берег. Альдан сел, пытаясь отдышаться.

– Альдан, – ногу задело что-то знакомое и пушистое. В этом было столько обычного и привычного, будто забытого в прошлой жизни, что он даже вздрогнул.

– Кто это?

– Это я, Серый, – ответил тот же голос.

И правда разговаривает. Лесёна все-таки не пошутила.

– Белой дороги, Серый.

– Вообще-то теперь меня зовут Царёг, – тут же сказал кот. – Тебе можно звать меня Серый, только никому не говори.

– Хорошо, Царёг. Где мы?

– В Нзир-Налабахе. Ты вышел из Ангмалы. Там находится еще один вход на Изнанку.

Этот разговор казался странным, как и все здесь.

Альдан по старой привычке протянул руку и ощутил знакомую длинную шерсть и короткий хвост. Похоже, чуди нравился облик здоровенного куцехвостого кота, и это показалось Альдану таким забавным, что он рассмеялся.

Кот, видимо, решил, что Альдан не отошел от потрясений, и терпеливо ждал, пока тот отсмеется.

– И вообще-то ты молодец, – нетерпеливо сказал он.

– Так мы победили? Чего же ты молчишь, если знаешь? – резко спросил Альдан, вновь становясь серьезным. – Чудова Рать исчезла?

Царёг промолчал.

– Исчезла, но…

– Что-то с Лесёной?

Царёг, как показалось Альдану, вполне по-человечески вздохнул.

– Идем.

Он взобрался Альдану на плечо и обвил его лапами, согревая шею. Как в прежние времена, он направлял его, впиваясь когтями, когда травник шел в неверном направлении.

Они шли быстро. Альдан гадал, чем теперь вообще сможет хоть кому-то помочь, слепой и беспомощный, ступающий как котенок, только научившийся ходить.

Вдруг он почуял, как на глаза ему легла полоса ткани.

– Так тебе будет лучше. – Странно, но теперь кот заботился о нем, как он когда-то.

И тут Альдан услышал крик.

– Лесёна! – Он пошел, пытаясь понять, что произошло. Царёг будто нарочно молчал.

Вдруг кто-то схватил Альдана за плечи, и он по запаху узнал кто.

– Минт! – Друг быстро обнял его. – Что с Лесёной? Она ранена?

– Она убила Дарена, – хрипло сказал ему Минт. – Не знаю, зачем она это сделала…