Сердце-пламень

Я не сопротивлялась. Подобрав мои вещи, мы ушли. За спиной я слышала, как Тормуд сыпет проклятиями.

Мы вошли в покои Эсхе, и она усадила меня на цветастые подушки, сунула в руки кубок с терпко пахнущим бодрящим снадобьем и не задала ни одного вопроса, пока я не осушила его до дна.

Но меня все еще трясло.

– Где ты научилась так драться? – спросила я, клацая зубами о металлический край.

– У жриц в Аскании.

– Похоже на танец.

– Это и есть танец. Танец смерти. Ему повезло, что он видел только начало…

– Расскажешь мне об этом как-нибудь?

– Уговор! Но сначала – пей еще.

Я стиснула кубок. Тормуд застал меня врасплох. Его прикосновения пробудили какие-то тяжелые, дремавшие во мне воспоминания.

– Попрошу обережек перенести твои вещи в новые покои, – заботливо сказала асканийка. – Тебе еще что-нибудь нужно?

Я кивнула.

– Дай мне что-нибудь такое, чтоб забыться.

– Хм… У меня есть одно средство. Но ты можешь забыть весь сегодняшний вечер, – тихо произнесла она, ласково гладя меня по волосам.

– Весь?

Эсхе поморщилась:

– Не всю его часть…

– Давай.

Асканийка скрылась за пеленой и, вернувшись, снова наполнила мой кубок. Пока я пила, оберег слабо трепыхался, когда по всему телу растеклось тепло заморского напитка.

Эсхе раскинулась на подушках и небрежно оправила складку цветастого платья. Все ее наряды были на зависть яркие, узорчатые, как будто асканийка не могла и не хотела выглядеть, как обычный человек.

Это напомнило мне о том, что я сегодня собиралась сделать.

– Ты знаешь, где Дарен? – со злостью спросила я.

Эсхе удивленно вскинула брови:

– Он тоже тебя обидел?

«Еще как».

– Он мучает одних людей и спасает других. – Снадобье явно развязало мне язык. – Он поступает так со всеми, но я…

– Дарен редко делится своими мыслями, но у него всегда есть на все причины, – мягко заметила Эсхе. – Будучи уже взрослым, он пережил обучение у культистов и выжил среди жрецов в Светлолесье. Не вини его в скрытности. Он царь.

– Дарен ужасен. Он ненавидит меня.

– Но ведь и ты идешь поперек его слова.

– Я следую своей клятве!

– Клятве отнять у Дарена Чудову Рать?

Я в ужасе вскочила с места.

– Нет, я… Это не то…

– Не бойся, не выдам. – Эсхе прищурилась. – В этих покоях уважают чужие тайны, чужой рисунок судьбы. – С этими словами она чуть приподняла свою руку. – Что должно произойти, неминуемо будет. Так уж заведено.

Я покосилась на дверь. Сейчас меня меньше всего волновали какие-то там рисунки чужой судьбы. Казалось, оттуда выскочат чародеи и меня отдадут Чудовой Рати за измену.

– То, что ты услышала, не относится к измене Нзиру!

– То, что я услышала и еще услышу этим вечером, будет забыто наутро.

Ее явно забавляло выражение моего лица. Она наслаждалась игрой так же, как и ардэ в своем кубке, как и вечерними разговорами с колдуньями. Вдруг я поняла, от кого Дарен мог перенять свою речистость.

Ветер выл за пределами ее покоев, изредка его песнь прерывалась голосами празднующих ночь Зимнего Солнцеворота людей.

– Дарен ужасен, но меня пугает, что я понимаю, почему он это делает, – продолжала я откровенничать. – Боюсь, что я все еще восхищаюсь им, как в детстве…

– Но вы уже не дети.

Колдунья лениво отставила кубок с ардэ и переплела пальцы, лукаво поглядывая на меня из-за них.

– Какая разница, чем он занимает свои мысли? – Эсхе качнула головой, и серьги в ее ушах пропели в такт ее медовому голосу. – Что он говорит, глядя тебе в глаза? Что он сделал, когда тебе нужна была помощь?

Жар прошел волной по всему телу. В голове застучало.

– Умом ты его не одолеешь. Колдовской силой тоже. – Она засмеялась странно, пьяно, тихо. – Но тело не лжет.

В палатах было душно, густо пахло благовониями, стало нечем дышать, и румянец прилил к щекам. Я попыталась встать, но тело не слушалось. Оно послушно замерло напротив колдуньи.

– Ты что такое мне предлагаешь?

– Это тоже игра, – усмехнулась она, поднимаясь. – Та же борьба. Только на любовном ложе. Влюбленный мужчина, царь он или воин, с наслаждением проиграет желанной женщине.

У меня перехватило горло, а по телу прошел озноб. Непрошенные картины сами собой полыхнули пред глазами.

– Я не люблю его, – сказала я. – В моем сердце живет другой. Я обручена с ним. Под сенью старого леса меня нашел Альдан из рода Зари. У меня его обрядовый шнур. То, что ты предлагаешь, – бесчестье.

Эсхе ласково погладила меня по щеке. Тени в ее покоях качались все ближе, голова моя тяжелела.

– Тогда сражайся с Дареном, – пропел женский голос над моим ухом. – Исполни свою клятву.

– Я не люблю Дарена, – прошептала я.

– А хотела бы?

– Что за вопрос такой?

– Обычный.

Дым от свечей, терпкие благовония и полумрак творили со мной нечто непередаваемое. Покачивая головой, я вытащила из-за пазухи пузырек с сон-травой. Хватит на сегодня зелий.

– Что ты задумала, Лесёна?

– То же, что и всегда, – сказала я, убирая нетронутый пузырек за пазуху. – Какую-то глупость…

Дым от свечей взвился в воздух, я вздохнула и опустила голову на пропахшие асканийским перечным маслом подушки.

* * *

Я видела город, и город этот был колдовским. Раскинутый в звездной тьме, объятый облаками. Живой.