Сердце русалки

— Да. Мы знаем, что вы не верите этим блаженным и доверяете только своим домашним врачам. Ручаюсь, что она не ведьма, как про нее говорят, а настоящая волшебница. Это монахи распускают про нее всякие слухи. Им хорошо говорить, у них детей нет, они никогда не узнают, какого это мучиться на нашем месте. Старуха Инея всем помогает, чем может, я водила к ней своего сына, когда у того заболело ухо. И она вылечила его. Моя мать ходит к ней уже несколько лет, Инея делает ей травяные мази, и боли в ногах у матушки проходят на какое-то время. Инея не все может вылечить, но нужно хотя бы попытаться. Когда другой врач приедет из столицы, неизвестно, а помощь вам требуется уже сейчас! Я слышала от многих, как Инея выручает рожениц, кому-то помогла, кому-то то нет, но ее целительный дар неоспорим. Своими глазами я вижу, как по деревне бегают детишки, которые еще пару лет назад могли не родиться и не выжить! И это все благодаря ей!

Баронесса, как завороженная, слушала свою служанку, и она готова была поверить и довериться уже кому угодно. Она так страдала, что даже Леда, старшая дочь, не вызывала у нее того счастливого отклика в душе, который был до новой беременности. У нее не было больше сил ни на что.

— Хорошо, позови ее. Если она сможет что-то со мной сделать, я сполна отблагодарю ее.

Обрадованная, служанка выскочила из спальни хозяйки и побежала за Инеей. Баронесса перевернулась на другой бок и вдруг вспомнила, как батрачки иногда говорили об этой женщине. Они называли ее — Полумертвая.

* * *

Ни живая, ни мертвая. Инея появилась из ниоткуда. Рано утром, когда крестьяне уже проснулись и начали заниматься своими привычными делами: кормить скотину и собираться работать в поле, из леса к ним вышла неизвестная женщина. На вид ей было около двадцати пяти-тридцати лет. Но усталость и страдание на ее лице сильно придавали ей возраста. Она была гола, дрожала от утреннего холода и, обняв себя за плечи, прикрывалась длинными-предлинными распущенными волосами. Первой ее увидели две маленькие девочки лет шести, которые жили в доме рядом с лесом. Их родители ушли на сенокос и оставили дочек присматривать за еще двумя младшими детьми.

Совершенно без боязни они подошли к неизвестной девице, которая просто встала, как вкопанная, у последнего дерева, после которого уже начиналалась территория Лафонтенов, и смотрела на раскрасневшееся утреннее зарево. Девочки заглянули девушке в лицо, и та совершенно не обратила на них внимание. Тогда девочки взяли ее за руки и повели в избу. Девица покорно последовала за ними. Она прихрамывала, конечности ее не слушались. Девочки молча рассматривали незнакомку, та была ужасно бледной, очень худой, ноги ее были все в царапинах и кровоподтеках, а ступни были самым страшным в ее облике — на них как будто уронили каменную глыбу. Они были красные, распухшие, из-под ногтей сочилась кровь.

Девочки завели незнакомку в дом, посадили на лавку. Мальчики-двойняшки, игравшие с мячиками на полу, заинтересованно наблюдали за действиями сестер. Они побросали свою игру и подошли к девице. Одна девочка принесла таз с теплой водой, вторая — белую простыню и накинула незнакомке на плечи. Все это проходило в полнейшей тишине и без единого слова, будто дети знали, что делать, с самого начала.

Старшая девочка стала мыть ноги девице в тазу, младшая направилась к их обеденному столу. Вместе с мальчиками они положили перед гостьей деревянную ложку и глубокую тарелку, в которую наложили немного пшеничной каши и залили молоком. Каша была теплая, осталась с завтрака.

Незнакомку подвели к столу и дали в руку ложку. Та принялась есть и с каждой съеденной порцией, к ней как будто возвращалась жизнь. Мальчик поставил перед девицей стакан молока, и все четверо детей, рассевшись вокруг нее, с интересом смотрели, как она жадно глотает их еду и питье.

— Спасибо, — сказала женщина, вытерев рукой «усы» от молока. Дети радостно закивали в ответ. Она посмотрела на каждого из них в отдельности и улыбнулась им. Затем встала, подвязала концы простыни на талии, и у нее получилось что-то вроде платья. Шаркающими шагами, согбенная, на кривых ногах она вышла из избы и направилась обратно к лесу.

Новость о необычной девице быстро разлетелись по деревне. Несколько крестьян, двое мужчин и две женщины, ходили искать ее, и в итоге наткнулись на халупу, наскоро построенную из веток и бревен. Внутри этого шалаша на голой земле сидела девица, босая, простоволосая, обвязанная белой простыней. На шее у нее висела большая рыбная чешуйка на веревочке. Когда к девице пришли люди, она не обратила на них внимания. Крестьяне посмотрели на ее окровавленные ступни, и ужаснулись.

Мужчины стали возмущаться и грозили убить того, кто изуродовал девицу. Женщины в замешательстве закрыли руками рты и не могли отвести взгляда от жутких ног незнакомки.

— Приходи жить ко мне, — сказала одна из крестьянок. — Моя мать недавно умерла, койка свободная, ты никого не будешь стеснять, живи сколько хочешь.

Незнакомка покачала головой.