Сердце сокола

— Очевидно, с тех самых, как вы пустили жизнь в Нидо-эн-Рока на самотек, — и не подумала сдаваться Кристина. — И отдали принадлежавшую вас власть в руки экономки и ее любимцев. Ничем иным я не могу объяснить тот факт, что Милагрос служит в вашем доме младшей горничной вопреки желанию покойного сеньора Веларде. Насколько я знаю, в завещании он велел дать ей образование и обеспечить безбедное существование до того момента, пока она будет в том нуждаться. И ни слова о том, что собственный обед и одежду она должна зарабатывать готовкой или уборкой. Почему в таком случае в вашем доме ею помыкают все, кому не лень, поручая самую грязную и тяжелую работу? Вряд ли это вы захотели пойти против последней отцовской воли и взять грех на душу из-за школы для Милагрос. Значит, вам просто нет до нее дела. А вашей прислуге, очевидно, есть!

Она выдала свою речь почти что на одном дыхании, лишь все жестче произнося каждую новую фразу, а замолчав, вызывающе скрестила руки на груди и обожгла Сантьяго обвинительным взглядом, от которого ему почему-то стало неуютно. А между тем она обвиняла в вероломстве Матипьду, и Сантьяго никак не должен был ей это спускать.

— Откуда вы знаете про завещание? — жестко поинтересовался он. Кристина передернула плечами.

— Пилар любезно рассказала. А сеньора Луго любезно подтвердила! — в тон ему ответила она. — Наверное, это очень забавно — считать девочку внебрачной дочерью вашего отца и отыгрываться на ней за собственные разочарования. Впрочем, даже если это правда — особенно если это правда! — разве вы не должны проследить за тем, чтобы последнее желание вашего отца было исполнено? To, что вы делаете для страны и для короля, конечно, весьма похвально. Но это не повод забывать о тех, для кого вы теперь единственная защита! И так безоглядно доверять тем, кто не дорожиг вашим доверием!

Сантьяго слушал ее в крайнем удивлении, затмившим былое раздражение. Кому только в голову могло прийти, что Милагрос — внебрачная дочь герцога Веларде? Будь так, отец ни секунды не стал бы это скрывать и обеспечил девочке такое будущее, о каком большая часть эленсийских женщин могла только мечтать. Он о чужих-то, по сути, людях позаботипся, не забыв в завещании ни Матильду, ни Алехо, и Милагрос по нему должна была получить куда как меньше них. Откуда же взялись слухи о подобной глупости? И по какой причине они так взволновали Кристину?

Или все гораздо проще, и главная мысль прозвучала в конце Кристининой речи? Матильда не эталон приветливости и терпеливости и, недовольная спонтанной женитьбой молочного сына, вполне могла отыграться на его молодой и беззащитной жене. А Кристина, понимая, что в случае конфликта он примет сторону кормилицы, решила отомстить ей таким вот чисто женским способом?

Очень сложным, но весьма действенным?

— Матильда обидела вас? — напрямик спросил Сантьяго, почувствовав, что подобные подозрения скользкими червями проникли в душу и принялись грьвть ее, причиняя непонятную боль.

Кристина нахмурилась, как будто подтверждая его домыслы.

— Прислуга не способна хоть сколько-нибудь задеть меня, сеньор Веларде, — высокомерно проговорила она. — Каким бы низким по сравнению с вашим не было мое происхождение, у меня все же есть собственное достоинство, и оно позволяет мне чувствовать себя защищенной от подобного рода интриг. Если вы считаете, что я оговариваю сеньору Луго, можете приказать мне покинуть ваш дом — я с удовольствием вернусь в Патио-верде. Только сразу предупреждаю, что заберу с собой Милагрос. Может, на образование я денег и не найду, но хоть не загублю невинную жизнь. А станете возражать — напомню вам про Бино. Я позволила вам дать ему будущее, так не мешайте же мне сделать то же самое для Милагрос!

Она дышала глубоко и взволнованно, выдавая собственные переживания и собственную искренность, а Сантьяго никак не мог ее разгадать.

— Какое вам дело до Милагрос? — спросил он, желая прояснить все до конца, прежде чем останавливаться на каком-нибудь выводе. — Я взял у вас Бино, чтобы этот проныра помогал мне осуществлять некоторые мои замыслы, и он отлично справляется со своим заданием. Но я не понимаю, какой прок вам от Милагрос, а потому, прошу извинить, тоже не нахожу повода вам верить.

А вот это были уже совсем глупые слова, на которые Сантьяго не имел права. И Кристина, пожалуй, должна была после них просто замолчать и оставить его с его сомнениями и спесью наедине, но она почему-то распахнула глаза, и Сантьяго заметил, что в них блестят слезы.

— Я не ищу от нее пользы, — чуть дрогнувшим голосом заявила она. — Мне просто ее жалко. Вы же пожалели меня, Сантьяго, хотя ни на какой прок от меня уж точно не рассчитывали. Я не хочу, чтобы ваши служанки испортили девочке жизнь, как вы не хотели, чтобы регент погубил меня. Вас не удивили собственные желания, Сантьяго? Почему же тогда удивляют мои, когда они столь похожи на ваши?