Сердце сокола

На лице Рейнардо отразилось удивление, и Сантьяго хорошо его понимал. Он сам не ожидал от себя подобных слов и еще вчера не сумел бы найги их в своем сердце. Но сегодняшняя поездка в Нидо-эн-Рока слишком многое изменила, показав, сколь беззащитен бывает человек перед своим прошлым и незалеченными ранами, и Сантьяго, на себе прочувствовав всю Кристинину боль, никак не желал подобной же боли и кузену.

— Братом… — чуть растянуто повторил это слово Рейнардо, словно пробуя его на вкус. — Забавно, что спустя столько лет ты вспомнип об этом, Сантьяго!

— Я никогда об этом и не забывал. Но мне понадобипся год, чтобы смириться с отцовской гибелью, и понять, что вы в ней не виноваты. Это было трудное время, ваше величество, и я рад, что наконец могу отдать должное вашей терпеливости и истинно королевскому великодушию.

Рейнардо бросил на него быстрый взгляд, вряд ли поверив, что кузен говорит правду, но вопрос задал совсем другой.

— Счигаешь, что я не виноват в его смерти, Сантьяго? Он погиб, защищая меня. Если бы не я…

— Он сам выбрал этот путь, ваше величество, — возразил Сантьяго. — Сам, понимаете? Вы не принуждали его к этому, и никто не принуждал. И вы не можете отвечать за чужую жизнь. Ни за жизнь моего отца, ни за мою, ни за жизнь Кинтина Керриллара, как бы вам ни хотелось навесить на себя еще и эту вину.

Рейнардо даже вскочил от кощунства услышанного. Метнул на кузена обжигающий взгляд, промерил возбужденными шагами комнату.

Сантьяго ждал, понимая, что ничего иного ему не остается. Он должен был узнать, что произошло между королем и регентом во время его отсутствия, и решить, что делать дальше.

— По-твоему, не я отвечаю за то, что безосновательно обвинил человека в смертном грехе и довел его до сердечного приступа? — наконец остановившись, жестко и уверенно проговорил Рейнардо, явно уже ответив на свой вопрос и теперь желая лишь уязвигь кузена его неправотой. Однако Сантьяго и не думал соглашаться.

— Зная вас, ваше величество, я готов спорить, что у вас было более чем достаточно оснований для обвинений, — спокойно заметил он, однако Рейнардо лишь снова поморщился.

— И ты проиграешь! — отрезал он. — Потому что я позволил своей подозрительности взять верх над разумом и в итоге… — тут он запнулся и судорожно вдохнул, и Сантьяго понял, как тяжело ему сознаваться в собственном проступке и вспоминать недавно пережитые волнения. Эта чувствигельность совсем не красила короля, но, пожалуй, именно она делала его человечным, в отличие от его наставника, о котором Рейнардо так сокрушался.

— Думаю, вам все-таки стоит рассказать мне все по порядку, ваше величество, — мягко проговорил Сантьяго. Кажется, этой мягкости научила его сегодня Кристина, потому что раньше она у Сантьяго не водилась. И именно она же и сумела пробить стену королевского упрямства.

— Виктория быпа уверена, что сеньор Керриллар погубил нашу мать, — бесцветным голосом начал Рейнардо и тут же вспылил: — Не знаю, как я додумался поверить в подобный бред, я же лучше всех знаю сеньора Керриллара, знаю, как он всегда относился к маме и как мама к нему относилась!..

Следом тон его снова снизился, и всю историю до того, как он бросил в лицо регенту «страшные и непростигельные» слова, Рейнардо рассказывал без всяких эмоций, уставившись в одну точку и явно желая, чтобы кузен вместе с его любопытством и навязчивостью немедленно исчез из его спальни и оставил его одного с его горем и раскаянием. Однако у Сантьяго были другие планы.

— Вам не кажется, что подобный приступ — отличный способ уйти от ответов на неудобные вопросы? — поинтересовался он, когда Рейнардо надолго замолчал, слишком глубоко уйдя в собственные переживания, однако тот только мотнул головой, и Сантьяго понял, что его рассказ еще не закончен.

— Это именно то, что ты должен был спросигь, — уныло усмехнулся Рейнардо, — и это гораздо снисходигельнее вопроса о том, чем я думал, когда захотел найти доказательства вины сеньора Керриллара в его же комнате.

— Я решил повременить с ним до того момента, пока не выясню, что находилось в закрытом ящике секретера сеньора Керриллара, — заметил Сантьяго и удивленно вскинул брови, услышав в ответ:

— А я скажу тебе, Сантьяго, и даже могу показать! — его величество бросил перед ним на столик пачку пожелтевших, исписанных непонятным почерком бумаг. — Это рекомендации доктора, — пояснил он все тем же серым вымотанным голосом. — Мама перед смертью сильно болела, и доктор велел ей соблюдать покой, чтобы отсрочить самое страшное. Там все это подробно расписано, Сантьяго, и диагноз указан, и лечение назначено; можешь почитать. Мама не хотела, чтобы мы знали, и сеньору Керриллару запретила рассказывать об этом. И он хранил ее тайну пять лет, не смея противиться маминой воле. Оказалось, что он до сих пор винит себя в том, что не сумел отговорить ее от того рокового путешествия. Но мама никого никогда не слушала, поступала лишь по-своему, а я…