Сердце сокола

— Держись, братец, не раскисай! — снова повторил он, с ужасом наблюдая, как неумолимо бледнеет лицо Сантьяго даже при неверном свете нескольких свечей в настольном канделябре. Пожалуй, не будь Алехо военным, мог бы в таком полумраке и крови не заметить, но он чуял ее, будто волк, и возносил Господу мысленную молитву, чтобы он смилостивился над Сантьяго и позволил ему одолеть эту беду. — Нельзя тебе на тот свет, у тебя на этом еще дел немеряно! — стараясь придать своему голосу спокойствие и уверенность, продолжил он. — Я один величество наше не потяну, мне твоя помощь требуется. Ты же на отцовской могиле поклялся, что сохранишь его для Эленсии, а сам что удумал? Нет уж, ты давай от обещания не отлынивай: дерьмовая, конечно, работа, но надо довести ее до конца. А потом домой отправимся, в Нидо-эн-Рока! Проедем по нашим старым местам — как в детстве, помнишь? Знаю, скучаешь в этих стенах по вольным просторам, вот и отдохнешь там, развеешься, жену наконец своим возвращением порадуешь. Не заставляй меня сообщать ей об очередной твоей дурости! Не желая я видеть муку на ее лице и слезы в ее глазах! Достаточно она и без того намучилась. Ты же обещал любить и беречь ее — а сам что, в кусты? Нет уж, братец, слово держать надо! Через боль, через нежелание, но надо! И я не дам тебе его нарушить! Посражаемся еще! Поборемся за победу!

В коридоре потихоньку собирались зеваки, привлеченные его криками, но Алехо не было до них никакого дела. Как не было дела и до удивления в их перешептываниях, вызванного неожиданным для всех открытием, что герцог Веларде и капитан Руис Дельгадо в действительности давние хорошие друзья. Алехо было безращлично, что он выдал себя с потрохами, он ждал лишь появления доктора, и только его слова имели для него значение.

— Расступитесь, сеньоры, расступитесь, — послышался наконец знакомый надтреснутый голос, обладатель которого пару недель назад откачивал инфанту, и в образовавшемся человеческом коридоре показался королевский врач. Сухой и остробородый, он когда-то служил в Нидо-эн-Рока, пока герцог Эдуардо Веларде не рекомендовал его своему венценосному племяннику и он не перебрался в королевский дворец.

Доктор бросил на раненого быстрый оценивающий взгляд и велел прибавить огня. Несший его сумку с медикаментами Фино поставил ее возле изголовья Сантьяго и тут же метнулся в коридор, чтобы сорвать со стены еще один фонарь. Обратно, правда, ему пришлось пробираться через толпу, и Алехо, ненавидя каждую секунду простоя, угрожающе рыкнул, велев всем убираться, пока им в этом не помогла стража.

Среди придворных прошелся озабоченный шепоток, однако никто из них не двинулся с места, и Алехо, поднявшись, просто захлопнул дверь перед носом любопытствующих. Доктор Монкайо бросил на него благодарный взгляд и снова склонился над Сантьяго. У Алехо вертелся на языке глупый, но невозможно важный вопрос, и пары минут докторского молчания хватило, чтобы тот вырвался наружу:

— Очень плохо?

Доктор Монкайо покачал головой.

— Не так плохо, как с его батюшкой, — ответил он и очень споро разрезал камзол и рубашку Сантьяго. — Нож в ране не дал открыться сильному кровотечению, и велик шанс на благополучный исход. Смочите бинты дезинфицирующим раствором, капитан. Я сейчас осторожно выну нож, а вы немедля закрывайте рану и держите так, пока я подготовлю иглу с ниткой. Лезвие широкое, придется потрудиться.

Алехо подчинился с заправской выучкой. Зажженная доктором надежда придала сил и немного прочистила затуманенный паникой мозг.

— Держи сеньора Веларде за руки, — приказал он Фино, чтобы Сантьяго не дернулся и не помешал доктору в его ювелирной работе. О существовании где-то в соседней комнате бессознательной инфанты Алехо забыл напрочь.

— Очень хорошо, капитан, — похвалил его доктор за моментальное зажатие раны. С чувствительным отвращением отложил вынутый из раны нож в сторону и занялся следующими приготовлениями. — Если бы рядом с герцогом Эдуардо такой друг, как вы, оказался, он бы и сейчас еще жив был. От потери крови скончался, несчастный. Слишком долго ждал помощи.

— Слишком, — вздохнул Алехо и не нашел в столь тяжелый момент ничего лучшего, как поделиться с доктором собственными переживаниями. — И хватило же этой твари сил, чтобы нож у него из груди вытащить! Сам на последнем издыхании был! Отчего Господь не прибрал его к себе на пару секунд раньше?

Доктор покачал головой и ловко продел нитку в иголку.

— Вы осматривали рану герцога Эдуардо? — неожиданно поинтересовался он, и Алехо недоуменно поднял брови. Доктор опустился рядом с Сантьяго на колени. Мотнул головой, не веля покуда убирать кровоостанавливающий бинт, и испытующе взглянул на Алехо. — Вы видите разницу между его раной и раной его сына? — зачем-то спросил он. — У герцога Эдуардо в груди было круглое и очень глубокое отверстие, словно его ударили толстым длинным шилом — или по-настоящему исключительным клинком. В Эленсии очень немного найдется таких клинков. И, боюсь, ваш чахоточный злоумышленник не из тех, кто мог себе его позволить.