Сердце сокола

Алехо вздрогнул, почему-то сходу поверив словам доктора, однако все же попытался возразигь:

— В руках преступника был окровавленный нож… — начал было он, но доктор Монкайо прервал его:

— С узким плоским лезвием, — сказал он и поджал губы. — Поверьте мне, капитан, если бы я мог ошибаться в подобных вещах, то давно бы уже расстался с профессией доктора ввиду непригодности.

Алехо тряхнул головой, ужасаясь тому, что убийца отца Сантьяго целый год разгуливал на свободе, а никто из них даже не подумал его искать.

— Почему вы не рассказали об этом раньше? — словно пытаясь избавиться от чувства вины, потребовал он ответа от доктора, но тот только тяжело вздохнул.

— Потому что помочь герцогу Эдуардо было уже нельзя, а спасти его сына было еще можно, — непонятно ответил он, но продолжил прежде, чем Алехо решил, что он издевается. — Однако теперь я вижу, как заблуждался. И готов оказать вам любое содействие, капитан, какое только потребуется. Сейчас же вы помогите мне выполнить свой долг перед обоими Веларде. Приподнимите бинт — только осторожно. Если кровь все еще идет, зажимайте обратно, будем ждать и молиться.

К счастью, Богоматерь, которую Алехо почитал пуще всех святых и которой посылал свои беззвучные, но очень страстные просьбы о милости к Сантьяго, услышала его. Кровь остановилась, и доктор Монкайо смог приступить к работе.

— Будьте добры посветить мне, капитан, — попросил он, и Алехо, взяв принесенный Фино фонарь, аккуратно поднял его над изувеченной спиной лучшего друга. Руки у него все еще подрагивали, выдавая силу пережитого, а с губ невольно срывались новые молитвы.

Когда доктор заштопал почти половину раны, дверь спальни ее высочества отворилась и на пороге появилась сама инфанта — бледная и слабая, но вполне владевшая собой. Она сделала несколько решительных шагов вперед и не терпящим возражений тоном потребовала сказать ей, что с Сантьяго.

Алехо сам не понял, откуда вдруг в груди вспыхнуло сильнейшее раздражение.

— Он ранен! — отрезал он, не позволяя доктору отвлекаться. Однако инфанту подобный ответ не удовлетворил.

— Это понятно и без вашего остроумия, капитан! — холодно заметила она. — Я же хочу знать мнение доктора, насколько опасна рана Сантьяго и будет ли он жить.

Алехо сжал ручку фонаря с такой силой, что едва ее не погнул. Инфанта своей надменностью легко выводила из себя, и только Сантьяго мог успешно парировать ее язвительные замечания без ущерба для себя, да еще и обыгрывая ее вчистую.

— Если ваше высочество желает герцогу Веларде здоровья, то вы не станете отвлекать доктора в тот момеьгт, когда он зашивает его рану! — изо всех сил стараясь сохранягь спокойствие, проговорил Алехо. — Присядьте пока, отдохните! Горничная сказала, что вы были без сознания; не стоит вам так сразу утомлять себя.

От инфанты полыхнуло таким гневом, что у Алехо зачесалось между лопатками, как будто она швырнула туда одну из горящих свечей.

— Вы будете меня учить, капитан? — угрожающе шагнула вперед она, но в этот момент, будто спасая Алехо от ее гнева, Сантьяго застонал и попытался поднять голову. Фино тут же с силой налег на его руки, а Алехо свободной рукой вдобавок сжал его плечо.

— Терпи, братец, недолго осталось! — умоляюще выдохнул он. — Поставлю вокруг тебя сорок гвардейцев — и попробуй только возрази! И не думай, что ты один слово дал! У меня еще покрепче твоего будет! Не отвертишься!

Инфанга, сменив гнев на милость, теперь смотрела на него в крайнем удивлении, однако молчала, а у Алехо снова ожило в груди предчувствие беды.

— Простите меня за такой вопрос, ваше высочество, но это дело надо расследовать, — со всевозможным почгением произнес он. — Вы можете рассказать, что тут произошло? Я был бы признателен вам за каждую подробность, если, конечно, вы достаточно окрепли, чтобы снова их пережить.

Инфанга с достоинством повела плечами.

— Я не истеричная девочка, чтобы боягься несуществующих опасностей! — с чувством явного превосходства заявила она. — Если я и лишилась сознания, то лишь потому, что в моих покоях оказался настоящий преступник! И тут уж я у вас хотела бы спросить, капитан, каким образом он проник во дворец, миновав все ваши непроходимые кордоны!

Это был удар не в бровь, а в глаз. После первого покушения на инфанту Алехо принял совершенно беспрецедентные меры для исключения повторения подобного.

Он бросил на охрану всех имеющихся у него в распоряжении гвардейцев. Солдаты стояли на каждом углу. Караулы инспектировали дворцовые коридоры каждый час. Часовые сменялись с завидным постоянством, чтобы преступник не мог никого их них подкупить. Регент смеялся, говоря, что капитан Руис использует армию не по назначению, паля из пушки по воробьям, но Алехо не обращал на это внимания. Он не собирался повторять своих ошибок и был уверен, что отныне во дворец и мышь не проскочит. Однако ошибся. И эта ошибка едва не стоила жизни его молочному брату.