Сердце сокола

В зале прозвучало несколько смешков, однако они тут же стихли, потому что сеньор Уранда, наклонившись к свидетельской трибуне, почти в лицо капитану бросил обвинение:

— В таком случае я хотел бы понять, почему к вам в комнату не попала горничная, которая пришла убираться ровно в девять! И каким образом чуть позже шести утра вас видели возле главного дворцового входа, если вы в это время не покидали уборную, как складно только что лгали уважаемому суду!

Глава пятьдесят вторая: Защитница

Никогда еще Эстер не было так страшно. Ни в тот момент, когда солдатский кнут рассек со свистом воздух, ни в тот, когда сеньорита Марино вошла в комнату, где Эстер читала ее дневник, ни даже в тот, когда Эстер предложила Алехо отказаться от ее помощи и с небьющимся сердцем ждала ответа. Что значили любые грозящие ей неприятности в сравнении с тем, какая беда нависла над Алехо? И кому только в голову могло прийти, что он способен убить женщину? Заманить на край света и там безжалостно заколоть, оставив тело гнить в безлюдном месте? Только тот, кто не подозревал о его втором обличии и совершенно не знал самого Алехо Руиса Дельгадо.

Вот только то, что знала Эстер, никак не смогло ему помочь.

Она услышала об аресте слишком поздно: уже когда Алехо заперли во дворцовом подземелье и объявили о том, что его вина в убийстве доказана и что его ждет казнь сразу после того, как только будет получено королевское разрешение.

Вот тогда Эстер и захолодела так, что отогреться не могла и по сей день. Ведь сеньорита Марино была королевской фавориткой, и он, узнав о ее убийстве, должен был подписать смертный приговор для капитана Руиса, не глядя и не разбираясь. И Эстер понимала, что жизни Алехо осталось несколько часов до возвращения курьера, и все это время не вставала с колен, истово молясь Пресвятой Деве о милости к безвинному.

Ах, если бы она сама могла хоть что-то сделать! Подсыпать охране снотворное, выкрасть у них ключи и освободигь Алехо! Или купить у какого-нибудь террориста бомбу, взорвать стену подвала и открыть Алехо дорогу к спасению! Нпи взягь в плен короля и пообещать освободить его в обмен на оправдание Алехо — мысли одна чуднее другой приходили в голову, и Эстер кляла себя за то, что не может придумать ничего действительно достойного, чтобы помочь любимому, чья жизнь висела на волоске.

К счастью, Пресвятая Дева оказалась куда умнее ее и внушила его величеству мысль о необходимости суда. А потом еще и вернула во дворец герцога Веларде — единственного человека, способного отвести от Алехо беду.

Эстер пробилась к нему, упросив мать дать ей для отвода глаз какие-нибудь сладости, о которых якобы мог просить сеньор герцог, и бросилась ему в ноги, умоляя сказать, чем она может помочь. И до сих пор помнила, как герцог поднял ее, по-доброму улыбнулся и попросил не волноваться, уверив, что он вполне владеет ситуацией. Он сказал это так, что стер из души Эстер малейшие сомнения в скором освобождении Алехо.

Конечно, ведь он тоже сеньор Алькон, он не может оставить нуждающегося в помощи без своей защиты! Тем более своего молочного брата и лучшего друга. И Эстер, повторяя это себе, почти спокойно вошла в зал суда, пробралась к самым перилам балкона, на котором отводилось место простолюдинам, и там замерла, не желая быть замеченной, но не имея сил находиться вдали от Алехо в такой момент. Так сильно стучало сердце, когда его ввели: сначала от волнения, а потом от жалости. Он побледнел и осунулся, взгляд у него был таким мрачным, словно он готовился к худшему, а ужасные кандалы на руках едва не сорвали с губ Эстер протяжный стон. За какие же грехи Господь его наказывал? Ведь он же самый честный и самый хороший человек на свете! Он столько сделал для короля, для его народа, для своего друга — и для Эстер! Она не забыла ни одного мгновения, проведенного рядом с ним. Ни одного его взгляда и ни одной его улыбки. Они были ее счастьем, от которого Эстер отказалась. Вряд ли Алехо еще когда-нибудь захочет обратить на нее внимание, но так было надо. Эстер должна его разлюбить. И куда проще это сделать вдали от него.

Хотя бы на разных этажах.

Какая-то сеньора недалеко от нее столь резко вцепилась в перила, что те заскрипели и Эстер не могла не обратить на нее внимания. Яркое и очень богатое платье незнакомки против воли вызвало у нее интерес. Во-первых, сеньоре в подобном наряде место было в партере, а никак не на балконе. Во-вторых, на дородной пышногрудой незнакомке с чересчур смуглой кожей оно смотрелось чем-то чужеродным и донельзя безвкусным. Но сеньору это, кажется, нисколько не смущало. Завороженный взглядом она смотрела на Алехо, и губы ее шевелипись, словно в безмолвной молитве, и Эстер сама не поняла, почему вдруг прониклась к ней теплым чувством. Наверное, слишком много на балконе собралось людей, пришедших сюда на спектакль, а не для поддержки капитана. И слишком мало тех, кому он был небезразличен.