Сердце зимы

Сразу же после того, как Мэт решил освободить Теслин, он отправился на поиски Тома и обнаружил его на кухне, где старый менестрель болтал с поварами и угощался куриным заливным с медом. Том запросто находил общий язык как с поварами и фермерами, так и с купцами и знатными господами. Он умел разговаривать со всеми, этот Том Меррилин, а еще он обладал способностью ничего не пропускать мимо ушей и складывать слухи воедино, собирая из них цельную картину. Он мог взглянуть на вещи с непривычной точки зрения и заметить то, что упустили другие. Доедая цыпленка, Том придумал единственный способ провести Айз Седай мимо караулов. Тогда это казалось совсем простым делом. Но недолго – вскоре начали возникать препятствия.

Джуилин, похоже, отличался такими же изворотливым умом и хитростью, что и Том; возможно, сказывалось его занятие, ведь он много лет ловил воров. И по вечерам Мэт встречался с Джуилином и Томом в крошечной комнатушке, отведенной им на этаже для слуг. Втроем они пытались придумать, как преодолеть эти препятствия. Вот от них-то Мэта и бросало в пот.

Во время первой же встречи, в ночь после отбытия Тайлин, в комнату вломился Беслан – как он заявил, в поисках Тома. К несчастью, до этого Беслан подслушивал у двери и успел узнать немало; его нельзя было выставить за порог, запудрив мозги какой-нибудь басней. К еще большему несчастью, принцу захотелось поучаствовать в деле. Беслан даже объяснил им, как нужно действовать.

– Восстание, – провозгласил он, усевшись на трехногий табурет между двух узких коек.

Тесноту комнатушки довершал умывальник – без зеркала, с отбитыми белыми кувшином и тазиком. На краю кровати сидел Джуилин в одной рубашке. Лицо его ничего не выражало. На другой койке растянулся Том, хмуро разглядывавший свои кулаки. Мэту ничего не оставалось, как прислониться к двери, чтобы не ввалился еще кто-нибудь. Он не понимал, смеяться ему или плакать. Ясно было, что Том уже знал об этом безумии; именно Бесланову горячую голову он и старался остудить.

– Народ поднимется, мне нужно только весточку послать, – продолжал Беслан. – Мы с друзьями говорили с людьми во всем городе. Они готовы сражаться!

Вздохнув, Мэт перенес вес тела на здоровую ногу. Он подозревал, что, когда Беслан пошлет весточку, он и его друзья поднимутся в одиночестве. Большинство людей охотнее говорят о сражении, чем сражаются, особенно с солдатами.

– Беслан, это только в сказаниях менестрелей конюхи с вилами и пекари с булыжниками одолевают армии, потому что хотят быть свободными. – Услышав слова Мэта, Том громко фыркнул, и его длинные белые усы встопорщились. Мэт сделал вид, что не заметил. – А в настоящей жизни конюхов и пекарей перебьют. Я могу по виду солдат сказать, хороши они или нет, так вот, шончан – очень хорошие солдаты.

– Если вместе с Айз Седай мы освободим и дамани, они станут сражаться вместе с нами! – настаивал Беслан.

– Беслан, там, на чердаке, сотни две, а то и больше дамани, большинство из них – шончане. Освободи их, и не исключено, что они все до единой кинутся разыскивать сул’дам. О Свет, мы даже не всем женщинам-нешончанкам можем доверять! – Мэт поднял руку, опередив протесты Беслана. – Как определить, кому можно верить? Да и времени нет. А если бы мы и знали такой способ, то остальных нам пришлось бы убить. У меня рука не поднимется убить женщину, все преступление которой заключается в том, что она на привязи. А у тебя?

Беслан отвернулся, но упрямо сжал челюсти. От своей затеи он не отказался.

– Освободим мы кого из дамани или нет, – продолжал Мэт, – но если люди восстанут, то шончан превратят Эбу Дар в бойню. Восстания они подавляют жестоко, Беслан. Очень жестоко! Мы могли бы перебить всех дамани на чердаке, так из лагерей они приведут еще больше. Вернется твоя мать и обнаружит развалины внутри городских стен и твою голову, выставленную на колу снаружи. И там же вскоре окажется и ее голова. По-твоему, они поверят, будто она не знала, что затевает ее сын? – О Свет, а если знает? У женщины достанет смелости на такой поступок. Мэт подумал, что она не настолько глупа, но…

– Она говорит, мы мыши, – с горечью промолвил Беслан. – «Когда мимо идет волкодав, мыши должны затаиться, а не то их сожрут», – процитировал он. – Мэт, мне не хочется быть мышью.

Мэт вздохнул несколько свободней.

– Лучше живая мышь, чем мертвая.

Может, сказано и не самым дипломатичным образом – Беслан скривился, – но против правды не попрешь.

Мэт приглашал Беслана на встречи, хотя бы для того, чтобы держать принца в узде, но Беслан появлялся редко, так что задача охладить его пыл, если сие возможно, легла на плечи Тома. Самое большее, чего Мэт добился от Беслана, – это обещания, что он не станет призывать к восстанию, пока не минет месяц после их ухода, чтобы дать им уйти подальше. В общем, дело как-то уладилось, хотя и не ко всеобщему удовлетворению. Все же остальное… Казалось, делаешь пару шагов – и налетаешь на каменную стену. Или запутываешься в силках.