Сердце зимы

Том сумел подобрать нужные чернила и бумагу и утверждал, что скопирует любой почерк и подделает любую печать. К печатям он относился с презрением и не раз говорил, что их может воспроизвести всякий, у кого есть репа и нож. Настоящее искусство – это воспроизвести почерк так, чтобы человек решил, что пером водила его собственная рука. Но пока никому не удалось раздобыть приказ с нужной печатью. Шончан не оставляли приказы где попало, как и ай’дам. Казалось, и у Джуилина дело с ай’дам шло не лучше. Два шага вперед – и каменная стена. Так безрезультатно минуло шесть дней. Оставалось четыре. Мэту же казалось, что с отъезда Тайлин прошло шесть лет, а до ее возвращения остается четыре часа.

На седьмой день Том остановил в коридоре Мэта, возвращавшегося с конной прогулки. Улыбаясь, словно ведя праздный разговор, бывший менестрель понизил голос так, чтобы до пробегавших мимо слуг долетало только глухое бормотание.

– По словам Ноэла, прошлой ночью голам опять кого-то убил. Взыскующим приказали не есть, не спать, но отыскать убийцу, но я не сумел разузнать, от кого исходил приказ. Видимо, тайной является даже сам факт, что им приказали что-то сделать. Впрочем, они уже практически приготовили дыбу и кандалы и раскалили щипцы докрасна.

Мэт на всякий случай оглянулся, не слышит ли кто. На виду был всего один коренастый седовласый мужчина по имени Нарвин; он был в ливрее, но никуда не торопился и ничего не нес в руках. Слуги столь высокого ранга, как Нарвин, никогда не спешат и ничего не носят. При виде Мэта, шарящего взглядом по сторонам, Нарвин заморгал и нахмурился. Мэту хотелось зарычать, но вместо этого он расплылся в обезоруживающей улыбке – в чем в чем, а в этом он был мастак. Так что Нарвин, хмурясь, прошествовал мимо. Мэт не сомневался: первая попытка увести Типуна из конюшни была на совести именно этого малого.

– Это Ноэл сказал тебе о Взыскующих? – недоверчиво прошептал Мэт, когда Нарвин отошел подальше.

Том отмахнулся худой рукой.

– Конечно нет. Только про убийство. Хотя он как будто умеет слушать и понимает, что кроется за слухами. М-да, редкий дар. И не был ли он в Шаре на самом деле… – задумчиво протянул менестрель. – Он говорил, что… – Под свирепым взглядом Мэта Том откашлялся. – Ну, об этом как-нибудь потом. Помимо незабвенной Риселле, у меня есть и иные средства. Несколько моих источников – слухачи. Кажется, эти Внимающие и вправду прислушиваются ко всему.

– Ты со cлухачами лясы точишь? – Голос Мэта вдруг заскрипел, как ржавые дверные петли. Ему показалось даже, что горло у него покрылось коркой ржавчины.

– Да ничего особенного, – главное, чтобы не поняли, что тебе известно, кто они такие, – хохотнул Том. – Мэт, с шончан лучше вести себя так, будто все они – слухачи. Тогда ты узнаешь все, что надо, не сказав ненужного слова не в те уши. – Он кашлянул и согнутым пальцем разгладил усы, не слишком скрывая самодовольную улыбку и едва ли не напрашиваясь на похвалу. – Просто так вышло, что мне точно известны двое-трое настоящих слухачей. Во всяком случае, лишние сведения не помешают. Ты же ведь хочешь убраться раньше, чем вернется Тайлин? После ее отъезда вид у тебя немного… одинокий…

Мэт лишь застонал.

Той ночью голам опять нанес удар. Не успел Мэт доесть поданную на завтрак рыбу, как Лопин с Неримом вывалили на него свежие новости. Весь город охвачен волнением, заявили они. Последнюю жертву, женщину, обнаружили у входа в переулок, и люди вдруг заговорили об этих убийствах, припоминая все случившееся раньше и складывая одно с другим. На свободе бесчинствует какой-то безумец, и народ требует, чтобы улицы патрулировало побольше шончанских солдат. Мэт оттолкнул тарелку, потеряв всякий аппетит. Больше патрулей. Да вдруг еще Сюрот, узнав о происходящем, вздумает вернуться пораньше и притащит с собой Тайлин. Рассчитывать можно было только на два дня. Ему показалось, что еще немного, и завтрак полезет обратно.

Остаток утра Мэт провел в спальне Тайлин, расхаживая – точнее, ковыляя, – по ковру, не обращая внимания на боль, и пытался что-нибудь придумать, хоть что-то, что позволило бы совершить невозможное за два дня. Боль и в самом деле стала меньше. Мэт ходил без посоха, стремясь разработать ногу. Он полагал, что выдюжит пешком две-три мили, после чего ноге придется дать отдых. И увы, надолго.

В середине дня Джуилин принес по-настоящему хорошее известие, какое только Мэт слышал в эту эпоху. Вообще-то, строго говоря, это было не известие. Это был суконный мешок, в котором лежал завернутый в два платья серебристый ай’дам.

Глава 29 Другой план

Несмотря на то что подвал в «Страннице» был просторен и находилось в нем всего пять человек, казалось, что в нем тесно, как в комнатушке Тома и Джуилина. Стоявшая на перевернутом бочонке масляная лампа отбрасывала на балки потолка трепещущие тени. В глубине подвала все тонуло во мраке. Кусочек пространства между полками и стеной из необработанного камня шириной едва превышал высоту бочки, но тесно здесь казалось вовсе не из-за этого.