Серебряная клятва

Влади зашипел на последнее уточнение, но промолчал. Людоеды не отвечали. Двое переглянулись, ушибленный бутылкой потер макушку. Лица выражали крайнее недовольство, один мужчина вздыбил крылья. Лусиль подобралась. Как бы все-таки не дерзнули наброситься, особенно если вдруг успели выпить и потеряли берега…

– Что вам наказал командующий Цу? – вкрадчиво спросила она.

Молчание. Огонь в глазах, медный блеск доспехов.

– Что. Вам. Наказал. Цу? – чеканно повторила Лусиль. – Рты забиты? Головы?

Про себя она прикидывала, кого застрелит первым в случае чего. Или ждать, пока подойдут вплотную, и бить холодным оружием? Пороха и пуль извели уже многовато.

– Цу приказал слушаться вас, – наконец невнятно, с сильным акцентом процедил старший командир, чья седина блестела в пламени. Лусиль чуть выдохнула и повысила голос.

– Вот именно. Прочь!

Железнокрылые, подхватив ошметки ужина, убрались, но за собой оставили обагренную траву и солоноватый запах в воздухе. Лусиль в непонятном ей самой отвращении прижала край плаща к носу. Именно теперь, когда людоеды исчезли, вдруг стало по-настоящему дурно, хотя такие трапезы уже случались, особенно в начале похода. Это подле столицы Влади начал ужесточать дисциплину. В этих краях разумнее было всем нравиться, чем всех устрашать. Идеально было бы раз за разом проворачивать фокус с…

Нет. О нем думать не хотелось. Давно он не писал.

– Влади… – Спохватившись, Лусиль заставила себя улыбнуться и придала голосу бодрости. – Ха, а это ведь почесть для тех острарцев! Они бились столь мужественно, что ими пожелали поужинать! Не так многих сожрали за время похода, если не считать…

Она осеклась: Влади слушал, но то, как он смотрел, заставило замолкнуть. Он видел ее насквозь. Знал цену ее улыбке, отличал настоящую от фальшивой. Он нисколечко не верил, и правильно, а вдобавок явно из последних сил сдерживал собственные дурные чувства. Лусиль досадливо потупилась, легла на спину и уставилась в небо. Звезды подмигивали развязно, как пьяная солдатня.

Озинара не была столицей, но находилась недалеко. Город имел узловое значение потому, что ни в одном другом не было столько храмов. Озинару звали душой долины еще во времена Империи. И вот теперь душа, укрывшись за белокаменными стенами, никак не сдавалась. Озинару осаждали третью неделю. Впервые пришлось задержаться так надолго, и задержка злила. Вдобавок Лусиль отчего-то начала прескверно себя здесь чувствовать: потеряла не только аппетит, но и покой. Что-то в, казалось бы, мирном месте будило ее бешенство – возможно, несгибаемое упрямство жителей. И никаких поблажек: ни предателей, ни тайных ходов!

– Давай оставим это, – напряженно предложил Влади и прилег рядом.

– Разговоры о еде? – осклабилась Лусиль, прекрасно понимая: он ведет к другому.

– Зачем нам сейчас этот город? Сам сдастся, когда возьмем столицу.

Опять. Лусиль скривилась, сдула со лба волосы и фыркнула:

– Учебники по истории не читал? Именно после таких решений враг обретает надежду на победу. Мы не можем уйти ни с чем, мой королевич. Это будет наше первое поражение.

– Не первое, – напомнил Влади. – Забыла? Хор и часть юга зачищены Вторым…

– Я другое имею в виду, – отрезала она: вспоминать об этих обрушившихся как снег на голову провалах было отвратительно. – Одно дело – временно потерять занятые позиции, другое – постоять, постоять и уступить. Это я считаю признаком слабости. И настоящим, опасным, заставляющим решить, что я выдохлась, поражением.

– Тогда, может, пусть оно останется единственным? – ровно, но все так же упрямо предложил Влади. – Торча здесь, мы тратим время, практически дарим его…

– Они сдадутся, – уверила Лусиль. – Рано или поздно. Все сдавались.

Она просто не понимала, чего Влади так привязался к этой Озинаре. Но он, подавшись ближе, заговорил веско и почти строго, как с провинившимся ребенком:

– Слушай, Лу. У них в достатке воды, надолго хватит пищи. А главное, здесь живут монахи, изнуряющие себя даже в мирное время, крайне стойкие. Ты думаешь, осада…

Лусиль снова села и тяжело уставилась на Влади сверху вниз. Все равно холодновато было лежать, даже у огня.

– Может, им не грозят жажда и голод, – согласилась она. – Но включи-ка разум: то, из чего можно отливать оружие, рано или поздно кончится. И ядра. И порох. Они не вечны, а снабжение все перерезано. Скоро мы дождем…

– Если хочешь знать мое мнение, это все вообще неправильно.

Ну наконец-то сказал прямо – точнее, пробормотал, избегая на нее смотреть! Это усугубило раздражение: только поссориться из-за каких-то святош не хватало! Лусиль вздохнула, выдрала пучок травы и принялась мять, катая в пальцах. Вкрадчиво спросила:

– Что именно ты имеешь в виду под «всем»?

Откинув несколько светлых прядей со лба, Влади все-таки глянул ей в лицо.

– Начиная с того подарка, оставленного Второму ополчению. Он был лишним.

Лусиль сжала траву в кулаке. Знала ведь, что к этому вернутся.

– Лишним? Еще скажи, что не в курсе плодов. Их главный с ума сошел!

Влади гнул свое:

– И все же это был поступок, недостойный…