Серебряная клятва

– Да? – Янгред снова посмотрел на Хайранга. Захотелось припомнить фрукты, которым тот обрадовался, спасибо, что раздавать не начал. Лисенок явно это понял.

– Мы просим, – быстро вмешался Дэмциг, чуя бурю. Голос теперь звучал почти заискивающе, – не так много. Но согласитесь, мы вправе сомневаться…

– Не во мне ли, друг мой? – Янгред позволил себе снисходительно наклониться к его лицу. Вдруг захотелось напомнить, кто здесь карлик и должен быть поосторожнее. Это сработало: Дэмциг не отступил, но нервно заерзал. Не мог он не заметить и того, что Янгред положил ладонь на рукоять меча.

– Что вы, ваше огнейшество! Ни в коей мере не в вас, но наш Хельмо что-то…

Дешевое устрашение, дешевая же капитуляция. Ожидаемо.

– Сомневаясь в моих союзниках, – ровно перебил Янгред, – вы сомневаетесь во мне. Я уже сказал: мы поговорим о деньгах. И приложим все силы к тому, чтобы вчерашнее не повторилось. Но я приказываю подчиняться Хельмо. Вспомнить эту Ринару. И…

– А ты готов, – вдруг тихо оборвал Хайранг. Быстро же пришел в себя, – не прикрываться нами? Готов пойти и лично приказать это людям? Тем, кто оставил семьи. Тем, кто лежит раненый или ляжет сегодня, если Хельмо снова поставит свое горе выше, чем…

– А ТЫ НЕ ПРОБОВАЛ ХОТЬ РАЗ ПОСТАВИТЬ ЧЬЕ-ТО ГОРЕ ВЫШЕ СВОЕГО? – Прогремело над лесом, прежде чем Янгред бы сдержался. И за этим криком были все иные несказанные слова.

«Тех, чьи дома разоряют». «Того, на ком огромный груз». «Того, кого не любит отец».

Он не осознал, как вскинул меч, – и Хайрангу пришлось задрать подбородок. Не сразу понял он и то, что повторяет свою же давнюю мерзость. Под Инадой, защищая Хайранга, он поднял на Хельмо оружие. Здесь, под Басилией, он поднял оружие на Хайранга, защищая Хельмо. И одновременно подумал: какого беса он все оправдывается, подлизывается? Какого беса Хайранг, знавший, как Эндре Отважный поступил с сыном, носится со своей обидой как с пиратским сундуком? Какого беса он, забравший у Янгреда жену, вообще ведет себя так, будто ему должны? Сколько можно им обоим жить прошлым?

– Попробуй, – прошептал Янгред. – Пора. Взрослый уже.

Лисенок не дернулся, дал клинку оцарапать горло. Он и не отвел глаз; взгляд был спокойный, упрямый – опять как в детстве, когда он проигрывал в драке. Там Янгред сразу протягивал руку, помогал встать, и они сражались по новой. Здесь рука тоже была уже протянута – но не за что хвататься, кроме острого металла.

Остальные выросли у Хайранга за плечами мгновенно, как по волшебству. Поразительно, все четверо теперь стояли против Янгреда; никто – рядом. На лицах Дэмцига и Лафанцера читались ужас и беспомощное непонимание, на лице Дорэна – угроза. Но их Янгред едва видел. До Лисенка сузился весь мир.

– Скажи прямо. Хочешь заставить меня предать союзников и поступиться честью? – сдавленно прорычал ему Янгред. – Тогда сражайся.

– Что?.. – выдохнул Хайранг. Упрямство с лица мигом стерлось.

– Сразись со мной, – повторил Янгред отчетливее. Рука с мечом дрогнула. – Один мой приятель, пират, говорит, что именно так на кораблях сменяют капитанов. Новый должен убить старого. Вот и все. Убей меня. Давай, пора нам попрощаться…

И он засмеялся, сам не зная, над чем, и слыша: смех звучит дико. Хайранг тоже это услышал и – именно теперь – побледнел.

– Янгред, нет, подожди… – забормотал он. – Я… нет! Я же не это имел…

Все еще на «ты», надо же. Плевать. Янгред оборвал его:

– Есть идея получше. – Он отвел оружие от Хайранга и поочередно нацелил на каждого из других. – Вы все. Против меня. Сейчас. Вместе или по очереди, неважно. Тот, кто выживет, может забирать всю армию и принимать любые решения. И…

– Ты болен, – теперь перебил Хайранг. Его голос упал. – Ты понимаешь, что говоришь? Мы здесь не… не чтобы повторять за Дрэ́миром. Не ставь нас в один ряд.

Янгред опустил оружие и всмотрелся в его глаза. На губах сама расплылась улыбка.

– А я ставил? – сплюнул он. – Ты делаешь это сам или я ошибаюсь?

Хайранг промолчал, а остальные и вовсе попятились. Но отбросить отвратительное воспоминание в третий раз Янгред не смог. Он и так слишком долго с этим боролся.

Дрэмир был еще одним офицером, которого Янгред выделял. Бывший послушник, чуть старше Хельмо и Дорэна. В нем тоже клокотали амбиции, но за бесцветным голосом, размеренными жестами и неизменно – даже на пьяных пиршествах – прямой осанкой это было едва заметно. Дрэмир хорошо взвешивал решения, умело дрался и воплощал слова «внешность обманчива»: высокий, лысый, с пронзительным взглядом, он казался неприятным, пока вдруг не улыбался во весь рот. Дрэмир одним из первых вызвался на поход, возмущенный выходкой Сивиллуса. И… первым же поддался прелестному письму.