Серебряная клятва

За мгновение до последнего слова дикарь взлетел и обрушился сверху. Рубящий удар срезал Хельмо прядь волос, задел кожу на темени. Даже не это, а сама близость смерти – свист клинка подле уха, рычащий выдох – сбила дыхание. Но удар удалось отразить, удалось устоять и, отступая, ударить самому – ногой, кованым каблуком по крылу. Хельмо не приходилось драться с железнокрылыми вот так, не считать же штурм Тарваны, когда его сбили с лошади. Но уже тогда, катаясь с похожей тварью по траве, он узнал: крылья чувствительны к боли. Дикарь зашипел; за секунды, что он приземлялся, возвращал равновесие, распрямлялся, Хельмо метнулся в угол, к оружию. Пистолет был далековато, да и порох мог отсыреть без защитной смазки. Так что Хельмо выбрал верный палаш, с силой дернул из ножен. Напасть не успел: волна острой боли в боку заставила покачнуться.

– Зря не кричал, – засмеялись рядом. – Я пришел один.

Конечно, железнокрылый настиг его быстрее, чем он просчитал, и только рваность собственных движений спасла от удара насквозь. Но кровь хлынула, участок кольчуги, принявший атаку, разлетелся звеньями. Отбиваясь, Хельмо закусил губы, шатнулся. Он еле стоял, вязкие судороги разбегались по телу. Знобить стало сильнее – не первая рана за день.

– Она разрешила тебя сожрать, – прошептал дикарь, подаваясь ближе. – Ей нужна только твоя голова.

– Меньше… – огрызнулся Хельмо, парируя очередную атаку и силясь не думать об этих словах: они пугали куда больше, чем смерть, – болтай…

На поясе был еще кинжал, кажется. Но прежде чем мелькнула мысль, железнокрылый левым кулаком ударил в бок, прямо по свежей ране, и отшвырнул вторым ударом в корпус. Хельмо встретился затылком с собственным щитом и рухнул. Перед глазами поплыло, спина и шея взорвались болью, а в следующее мгновение дикарь опять был рядом.

– Меньше?.. – Рука впилась в волосы, вздергивая с земли.

Хельмо рванул с пояса кинжал и попытался вонзить железнокрылому под ребра. Сталь лязгнула о броню нагрудника – знакомую, слегка мерцающую, пусть и отливающую красным и похожую на перья. Лезвие сломалось, как кусок льда, а дикарь рассмеялся.

– У нас есть пара похожих вулканов. И мы украли у твоих дружков этот секрет давно…

Он произнес это почти с жалостью – и ударил Хельмо рукоятью меча по лицу. Казалось, в голове что-то треснуло, но сознание не погасло: в последний момент он чуть вывернулся, уклонился и получил удар слабее, чем мог. Рот все равно наполнился кровью, шум в висках стал рваным и набатным. Превозмогая себя, Хельмо уставился на противника и усмехнулся. Кое-что просто не укладывалось в голове, с самого начала:

– Бегаешь на привязи у Самозванки… так ты птица или псина?

То, на что он пусть мало, но рассчитывал, не сработало. Железнокрылый встряхнул его за волосы, поднимая выше, и осклабился.

– Что дурного в хорошей привязи? Не то что колдовская погань ваших царей…

Слова что-то значили, что-то, от чего еще пуще пробрал озноб.

– Жалкие черви, – глаза дикаря сверкнули омерзением. – Вы не заслуживаете того, что имеете. Знаетесь с чудищами, блудливыми чужаками, мертвечиной…

Хельмо в очередной раз рванулся и сумел вскользь ударить его по оскаленным зубам. Хватка не разжалась, но ослабла достаточно, чтобы вырваться, отскочить, опять схватить палаш. Разогнуться уже не получилось: бок саднил, словно там не хватало куска плоти. Может, и не хватало – смотреть не хотелось.

– Да… – вытирая кровь, шепнул железнокрылый. – Я точно тебя сожру.

За его широкой спиной снова раскрылись крылья. Он бросился быстрее ядра и опрокинул Хельмо, вжал в землю, передавив локтем горло. В дыхании ощущался смрад крови, от которого замутило сильнее. Хельмо каким-то отчаянным животным усилием скинул с себя мощное жилистое тело и успел ударить палашом. Клинок бы вонзился в живот, если бы дикарь не извернулся, не откатился в сторону. Но все же Хельмо его достал: рубаха под нагрудником окрасилась алым, лицо дрогнуло, и железнокрылый не сразу встал. Хельмо, помня, что это существо, пусть могло, но не убило его спящим, дал ему подняться, прежде чем атаковать. Да и сам он выдохся, в голове билось: Колдовская погань…

– Что ты знаешь про Вайго? – прохрипел Хельмо.

Удар. Второй. Он отступил на подгибающихся ногах, упал на колени.

– Он был ничтожеством, – ухмыльнулся дикарь, сильнее пригвождая его к земле. – Такой же раб слезливой чуши, как ты. Кстати, понравилось в Ринаре? Мои люди старались…

За скрестившимися клинками Хельмо видел окровавленное лицо, с которого не сходил оскал. Трепетали ноздри, кривые провалы зрачков вгрызались в сознание, и без того расплывающееся от ярости и боли. Дикарь словно собирался вбить его в землю. Как когда-то испуганные кони вбили в ринарскую дорогу труп Уголька. Значит, вот кто за всем стоял. Впрочем, можно было догадаться.

– Неужели… – выдавил Хельмо и закашлялся, сплюнул кровью, – тебе это нравится?

– Я верен, – ответил равнодушный шелестящий шепот, – лишь своей королевне.