Серебряная книга сказок

И только наш добрый Янек сокрушался, увидав, как грустна и печальна его невеста. Сердце-то не камень! Захотелось ему, чтоб у невесты глаза повеселели. Поспешил он в свои покои и велел принести платье, что ему король к свадьбе послал. Отмыл лицо и волосы, надел роскошные одежды и стал так прекрасен – любой принцессе под стать. Пошёл он к невесте в светёлку. А та глядит, удивляется, откуда такой красавец к ней явился? Собралась его спросить, кто он и что ему здесь надобно, да слова замерли у неё на губах, когда Янек заговорил и она своего зелёноволосого жениха узнала. Переоделась принцесса в свадебное платье, и пошли они вместе в пиршественный зал.

Свадьбу играли целых восемь дней. А через восемь дней поехал молодой король за своим отцом.

До чего же удивился старый башмачник Марек, когда четвёрка коней, впряжённых в роскошную карету, остановилась возле его убогой лачуги. Но вот из кареты выскочил богато одетый господин и заспешил в каморку к старому башмачнику. Кинулся господин к старику на шею. Узнал тут старик своего любимого сына. Тут и брат пришёл, своим глазам не поверил: неужели перед ним глупый Янек стоит?

А вскоре Янек простился с отцом и братом и уехал в своё королевство. Старый король умер, а Янек правил королевством справедливо и с любовью.

Три сестры

Жили в одном городе старик со старухой, и было у них три дочери. Старшую звали Барушка, среднюю – Доротка, а меньшую – Аннушка. Старшие были щеголихи: целый день наряжались да перед зеркалом вертелись, а бедная Аннушка за них работала. Никакой работы она не гнушалась, а больше всего любила по дому да по хозяйству хлопотать. Правда, лицо её было не так бело, а руки не так мягки, как у сестёр, но всё равно была она и красивей их, и милее. Матери бы любить Аннушку больше всех, да она только старшим угождала, и если бы отец за Аннушку не заступался, жилось бы ей хуже собаки. Как увидит мать модную новинку, тут же старшим доченькам покупает, и когда пустые франты вокруг этих ломак увиваются, нарадоваться не может. А бедную Аннушку никогда никто и не видал, кроме домашней прислуги да нескольких старых нищих, которым она подавала щедрую милостыню.

Однажды в соседнем городе была ярмарка. Отец тоже туда собрался. Перед отъездом спрашивает он дочерей, что им купить. Барушка и Доротка обрадовались; эта парчу просит, та – сукно, эта ленты требует, та – жемчуг!

– А тебе что привезти? – спрашивает отец Аннушку.

– Мне много не надо, батюшка. Что по дороге за вашу шляпу зацепится, то мне и привезёте.

– Ну, это не накладно, – улыбнулся отец.

– Ей ничего не надо, замарашке, – вмешались сёстры, – ей и холщовой юбки достаточно.

– Она ничуть не хуже вас и тоже наряжаться любит, – отвечал им отец укоризненно.

– Да кто на неё глядеть-то станет? – закричала мать и вытолкнула Аннушку за дверь.

Поехал отец на ярмарку, накупил старшим дочерям дорогих подарков, домой возвращается. А как ехал мимо лесочка, то зацепился шляпой за ореховую ветку. Вспомнил он про Аннушку, сорвал три орешка, вернулся домой и говорит:

– Вот, моя девочка, возьми. Что ты просила, то я и привёз. – И протянул ей веточку с орехами.

Поблагодарила Аннушка отца за подарок и спрятала орешки за пазуху. К вечеру стала из колодца воду набирать, наклонилась, а орешки-то в воду и свалились!

– Ах, что я наделала, пропали мои орешки! – запричитала Аннушка, перегнулась через край, орешки достать старается. Но колодец был глубоким, а орешки на самое дно ушли. Тут выскакивает из колодца зелёная лягушка и спрашивает:

– Что случилось, Аннушка, почему ты плачешь-причитаешь?

– Как же мне не плакать, не причитать, коли упали в колодец мои орешки, что батюшка сегодня привёз!

– Перестань плакать, я тебе их сейчас достану.

Спрыгнула лягушка в колодец, поднялась наверх, три орешка во рту несёт.

– Большое тебе спасибо, добрая лягушка, – сказала Ан-нушка.

– Да знаешь ли ты, что в тех орешках? – спросила лягушка.

– А что в них может быть кроме ядрышек?

– Нет, в них не ядрышки, а в каждом дорогое платье, на тебя шитое; когда захочешь, расколи орех и переоденься, – квакнула лягушка и в колодец вернулась.

Не поверила Аннушка. Сунула орешки обратно за пазуху, взяла вёдра и снова за работу принялась. А вечером завернула орешки в чистое полотно и в сундук спрятала.

Подошло воскресенье, сёстры разрядились, словно две павы, и отправились в костёл. Мать с отцом и вся прислуга тоже в костёл ушли, лишь Аннушка дома осталась, стряпать да хозяйство сторожить. Хлопотала, хлопотала, все дела переделала, а потом села на сундук и заплакала.

– Ах, хоть бы одним глазком мне в костёл заглянуть! Да разве можно идти туда в таком старом ситцевом платье? Ведь люди надо мною смеяться станут. Вот кабы лягушка правду сказала! Расколю-ка один орешек, погляжу, ведь у меня ещё два останутся.

Вытерла она грубым фартуком слёзы, достала из сундука орех, вытащила из кармана молоточек да как стукнет по орешку, только треск раздался.