Серебряная птичка

— Дам. Возьми! Я не буду настаивать. Довольна? — и засмеялся, когда она улыбнулась.

— Фунир ещё не скоро будет здоров, — добавил он. — Но тани Кариду уже сосватала для него дочь тана Чухая.

— Прекрасный выбор! — радостно одбрила Юна.

Это была удача — ей подарили то, о чем она только собиралась попросить…

Помимо визитов во дворец, она ходила в гости — её много приглашали, ездила на верховые прогулки, и ненавязчиво занималась подготовкой к отъезду из Измира. Если всё получится — они не станут задерживаться. Все попытки узнать о Сайгуре ещё где-то ни к чему не приводили, да и не могли привести — если её внимательный дядя позаботился о том, чтобы Сайгура не нашли. А он позаботился.

Юну угнетала неясность с Таюром. Она больше не могла ему доверять. Недавно она могла говорить с ним легко, он имел доступ ко всем её записям, его искусный массаж дарил радость и удовольствие её телу. Теперь она заперла бумаги и не позволяла рабу к себе прикасаться. Он принадлежал ей много лет, она не мыслила жизни без него, особенно последние годы — а теперь ей стало неприятно даже его присутствие.

Её предали? Но он раб. Он не смог бы предать, не прикажи ему настоящий хозяин. С другой стороны, он делал для неё много, но если это не её раб — то почему? Он вёл себя так по своей воле? А настоящий хозяин — что он вообще приказывал?

Её секретные колдовские возможности позволяли лишь определить наличие ошейника, точнее, его эфемерный магический след, который был невидим, но действовал точно так же — серебняную полосу с шеи раб давно снял, но ошейник остался. Этот тонкий нюанс — чей же именно раб, почти невозможно определить. Таюр послушен, учтив, никогда не прекословит.

Проверить раба можно, силой поставив его на колени — но не все рабские заклятья включают это действие. Слабые колдуны такое не делают. Короче говоря, это не гарантия, даже если заклятье ставил не слабый колдун. Раба можно вернуть магическим воздействием, если он убежит. Но для этого он должен по-настоящему убежать! Если отослать его, то вернуть не получится. Но Таюр не убежит, и вообще ничего не делает вопреки её воле! Кроме того, что прикажет настоящий хозяин. Значит, не получится проверить. Он предаст её снова, а она не поймет этого, ведь чтобы найти, надо знать, что ищешь!

И главное — всё может быть в порядке. Таюр принадлежит ей, и даже не помышлял ничего против её воли! И не имеет отношения к похищению Челлы. Слова княгини зародили в Юне ложные подозрения! Она не хотела зря обижать Таюра. Если, конечно…

Ах, как она запуталась!

Но следовало принять решение, и она приняла. И вызвала к себе раба.

Когда он вошёл, на его лице была радость, которая тут же истаяла, едва он увидел на столе маленькую шкатулку из панциря пустынной черепахи.

Он поклонился, дрожа.

— Моя тани?! Прошу не надо! Не прогоняйте меня, тани. Простите…

— А разве мне есть, за что тебя прощать?

— Я был неловок, — нашелся он.

— Нет, Таюр. Ты всегда делал всё отлично. Но пришло время. Я скоро уеду в Кандрию, тебе будет непросто в этой стране. Я даю тебе свободу! Подойди!

Он приблизился, покачиваясь, и она коснулась его шеи амулетом. И ощутила легкий укол — магический ошейник снялся?

— Я заплатила за тебя взнос в гильдию вольных лекарей. Ты останешься здесь, в Измире, будешь жить безбедно и зиниматься тем, что отлично умеешь.

— Моя тани. Не прогоняйте… — простонал он.

— Ты останешься в Измире, — твёрдо сказала Юна. — И больше не будешь служить мне.

— Моя тани…

Она опять провела пальцами по его шее. Ошейник на месте? Пожалуй, она не сможет определить.

— Всё хорошо, Таюр. Но ты должен уйти. Сейчас. Тебя проводят. Я приказала собрать для тебя всё необходимое на первое время.

— Моя тани надеется, что завтра князь подарит ей его? — вдруг сказал раб с горечью.

— Кого, Таюр? — уточнила она ласково.

— Его, кандрийца. Он тоже раб, но раб никчёмный и неумелый. Моей тани он не понравится! К тому же его решено отправить в одну из восточных крепостей!

— А откуда ты это знаешь, Таюр? — спросила Юна ещё ласковей.

— Моя тани, — бывший раб уткнулся лбом в пол перед её ногами.

Юна отступила и добавила холода в голос:

— Иди. Приказываю. Возьми эти деньги, они твои. И уходи.

И он ушел, прижимая к груди шкатулку.

Она заплатила очень щедро. Как верноему слуге за долгую службу.

После она долго сидела в своем кресле, не шевелясь, как будто короткий разговор с рабом выпил её силы. Но это было не так. Это другое.

Размышляя о Таюре, она не могла отвлечься и от мыслей о Сайгуре, он словно стоял перед её мысленным взором. Он — тоже раб, как сказал Таюр. Собственность князя. И это было настолько неправильно, что жгло душу!

Она почти не беспокоилась о падчерице, не сомневаясь, что с ней всё будет хорошо. Есть Найрин, и Челла проснётся уже завтра!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍И Сайгур будет свободен. Дядя обещал, ему придется выполнить обещание! Главное, чтобы ошейник сняли правильно! Она проследит.

Всё так. Но неясная тревога то и дело жалила сердце, от неё не удавалось отвлечься. Словно что-то случится…