Серебряная птичка

— Мне жаль. Как же быть с боем, который уже объявлен? Должен быть победитель, и должен быть проигравший. А ты уверена, дорогая племянница, что пахтан разбудит твою падчерицу, и ей не придется спать следующие сто лет?

— Я уверена, мой князь, — сказала Юна уже окрепшим голосом.

— А ты решила взять на себя роль Матери, крутя нами, как тебе вздумается? Это смело, моя дорогая.

— О мой князь, конечно нет! Я не посмела бы. Должно быть, Богиня на самом деле одобряла наши поступки, — отчаянно предположиила Юна.

Князь откинулся на подушки и помолчал, размышляя, и при этом явно испытывая всеобщее терпение. Толпа сдержанно рокотала, желая обещанной схватки. Сайгур теперь удивлённо смотрел на князя.

— Значит, будет вот как… — решил князь, и подозвал глашатая-мукарранца.

— Сегодняшний поединок выразит волю Великой Матери. Юна Тураи ан Эмай по доброй воле решила стать глазами, руками и голосом Великой Матери Гемм, и богиня это приняла, — заговорил он, и теперь в его голосе зазвучал металл, и ещё насмешка.

Глашатай кричал, повторяя слова князя.

— Сиятельная тани Юна Тураи ан Эмай, голос Матери Гемм, сама решит судьбу поединка! Если тани Юна поднимет левую руку — Сайгур Кан уже побежден! Если тани Юна поднимет правую руку — пусть бой начинается немедленно!

Площадь изумлённо замерла, а потом зашумела. Люди не понимали. Они хотели видеть бой двух пахтанов, и чтобы кандриец был побежден в красивой и виртуозной схватке! Объявить его побежденным ни с того ни с сего — неинтересно, хоть бы это и воля Богини, может быть. Сайгур застыл, в изумлении переводя взгляд с князя на Юну. Стражники заслонили от него Найрина. Старшая жрица вышла вперед и запела, громко и пронзительно. Закончив петь, она сняла с пояса мешочек и вытряхнула из него кости, взглянула на них и подняла руки, одобряя решение князя…

— Встань, чтобы тебя было видно всем, — велел князь Юне. — Подними левую руку, если желаешь отменить бой.

Никогда ещё тани Юне Тураи не казалось, что её руки такие тяжелые. Барабанщик опять выбил дробь, призывая к вниманию, но это было лишним — все взгляды и так были устремлены на Юну.

И она подняла левую руку.

Опять пророкотал барабан. Сайгур дернулся было в направлении княжеского места, но стражники схватили его, навалились. Найрин теперь оказался перед Сайгуром, и он сорвал с лица маску.

Сайгур перестал сопротивляться.

— Мне достался отличный кандрийский раб, — сказал князь. — Ну хоть какой-то прибыток.

Юна села, обхватив себя руками — её бил озноб.

Князь махнул, и к нему подвели Найрина.

— Отправляйтесь будить невесту, тан Найрин, — строго сказал князь. — У вас есть время до вечера. А потом вы с Челлой отправитесь к Воротам Гемм, после чего мы будем праздновать вашу свадьбу. Если наутро я увижу брачную простыню, то буду очень щедр. И соберитесь, наконец, тан Найрин, — добавил он, уже усмехаясь. — Ведь свадьба — это радостное событие, да?

Найрин молча поклонился, избегая смотреть на Юну.

— Ты тоже займись делом, — посоветовал ей князь. — Твоя падчерица — твои обязанности. Вот ведь, я заполучил отличного раба, и хоть бы кто поздравил с приобретением! И послушай, может, пообещать сразу казнить его, если Челла не проснётся? Чтобы старался как следует, — он показал на Найрина, который уже отошёл, но недалеко.

На площадь тем временем уже выводили других бойцов — не стоит разочаровывать людей, которые пришли любоваться зрелищем.

После того, как поединки на площади были закончены, зрители насладились зрелищем, а победители довольным рёвом и рукоплесканиями толпы, князь вернулся во дворец и приказал привести Сайгура Кана.

Привели. Привычно поставили на колени — падать на колени теперь Сайгуру было особенно тошно.

— Думаю, ты бы отлично дрался, граф Сайгур, — сказал князь. — Но победа тебя не обрадовала бы, верно?

И было понятно, что вопрос ответа не подразумевает, разве что из почтительности. Но последним Сайгур в этот день не страдал совершенно, поэтому промолчал.

— На коленях стоять неприятно, — сказал князь, усмехаясь. — А мне обычно не нравится задирать голову, разговаривая с великанами вроде тебя. Но на этот раз приятность досталась мне. Я хочу лично объяснить тебе кое-что, граф. Посмотри на меня.

Сайгур посмотрел. Верно, теперь их с коротышкой-князем лица были почти на одном уровне.

— Того, чтобы ты стал рабом, не предполагалось. Это недоразумение, за которое я наказал виновного. Усыплять Челлу Эмай я не планировал тем более. Это неосторожность ещё одного растяпы. Твой рабский статус подтверждён на сегодняшнем поединке, которым распорядилась моя племянница — но она и не могла принять иное решение. Это всё игры Матери, смирись. Кое-что сложилось иначе, чем желал я, но это ничего, Мать Гемм дает равное количество успехов и неудач, даже мне, князю Мукаррана. И тем, что ты мой раб, я доволен.

Сайгур стиснул зубы и отвёл взгляд. Князь продолжал: