Серебряная выдра (СИ)

Гермиона видела Рона за эти годы всего несколько раз на Косой Аллее, издалека, проходя мимо их с Джорджем магазина, куда теперь никогда не заглядывала, а вот Лаванду и подавно не встречала уже много лет. Поэтому первым, что она отметила про себя, увидев её сейчас, был тот факт, что Лаванда за последние годы ужасно подурнела. Да и не просто подурнела, а пострашнела! Былая миловидность и юношеская припухлость, которые всегда делали Лаванду симпатичной, напрочь покинули её. Гермиона на мгновение даже впала в ступор, рассматривая неприятные мимические морщинки на лице, совсем ещё молодой Лаванды.

— Да, встреча и правда неожиданная, — сказала наконец Гермиона.

— Мистер Малфой, — Лаванда уверенно протянула Люциусу руку, и тот её любезно пожал. Затем она дёрнула за рукав мужа: — Рон! Ну что ты, в самом деле!

— Привет Гермиона. Мистер Малфой, — кивнул тот.

— Какая неожиданная встреча, — снова зачем-то повторила Лаванда.

Она была одета в простенькое голубое платье. Вполне милое, для летнего вечера на веранде в Норе.

— Как вы поживаете? — спросила Гермиона, стараясь быть вежливой. — Как Хьюго?

— О, прекрасно, спасибо, — натянула улыбку Лаванда. — Он такой непоседа! Весь в Рона!

— А как вам спектакль? — Гермиона судорожно пыталась придумать хотя бы одну тему для этого неловкого разговора.

— Ничего, вполне приятный. Рон отлично выспался, пока длился первый акт. Пожилые дамы были просто в восторге от его храпа, — Лаванда нервно рассмеялась.

Люциус поперхнулся шампанским. Гермиона только снисходительно улыбнулась.

— Ну вот и зачем ты это сказала? — вспыхнул внезапно Рон.

Лицо его за эти годы тоже поменялось. В глазах поселилась какая-то глубоко затаённая обида. Гермиона ужаснулась, подумав о том, что причиной этой обиды, скорее всего, была именно она. Кроме того, он слегка располнел, от чего всё больше становился похож на Молли.

— Рон, не начинай, — процедила сквозь зубы Лаванда.

— Нет, правда, ты знаешь, во сколько мне обошлись эти дурацкие билеты? — спросил он, и улыбка окончательно сошла с её лица. — Мало того, что ты потащила меня на этот идиотский балет, зная, что мне абсолютно это не интересно, так ещё и позоришь перед людьми!

— Я сказала это лишь для смеха, — возразила Лаванда.

— Ну да, — закивал Рон. — Посмешище из меня, значит, сделать решила?

— Рон, мне кажется, ты несправедлив к Лаванде, — сказала Гермиона, и тот метнул в неё уничижающий взгляд.

— Я бы вообще не стал к вам подходить, если бы не её глупое любопытство!

— Замолчи Рон! — вскричала Лаванда. — Как ты себя ведёшь?

— А как ты себя ведёшь? — он спародировал её. — Все эти годы ты не называла Гермиону иначе, как любительницей старых… — Рон проглотил неприличное слово, которое собирался озвучить. Люциус снова поперхнулся. — А теперь рассыпалась перед ней в реверансах.

— Любительницей чего? — Гермиона вытаращила на них глаза.

— Он сам не знает, что несёт, — всхлипнула Лаванда.

— О, Мерлин! — Гермионе, стало вдруг ужасно жарко.

— Может, уйдём отсюда? — прошептал ей на ухо Люциус.

Гермиона не успела ему ничего ответить, как из глаз Лаванды брызнули слёзы.

— Ну почему ты всё время всё портишь, Рон? Я столько сил прикладываю, чтобы сохранить хотя бы крупицы этого чёртового, измотавшего мне все нервы, бесполезного брака!

Люди стоящие рядом, начали оборачиваться.

— Ах, вот значит как?! — воскликнул Рон. — Если наш брак так измотал тебе все нервы, зачем вообще пытаться его сохранить?

— Рон, как ты можешь так разговаривать со своей женой? — Гермиона не выдержала. Внутри неё вскипело негодование.

— Тебя забыл спросить! — выплюнул он. — Тоже мне! Вырядилась как дешёвая…

Он смерил её презрительным взглядом, после чего развернулся и быстрым шагом пошёл прочь.

— Ребёнок, Рон! — кричала ему вслед Лаванда. — Потому что у нас есть ребёнок!

Внезапно над головами притихшей толпы раздался мелодичный звонок, возвещающий собравшихся о начале второго акта. Лаванду затрясло, и она громко разрыдалась при всех. Через мгновение около неё возник незнакомый мужчина — служащий театра, призванный восстановить покой отдыхающих и вывести нарушительницу из общего зала.

— Люциус! — Гермиона повернулась к мужу с мольбой в глазах. Он тяжело вздохнул, но всё же поспешил к сотруднику театра.

— Прошу прощения, сэр, — заговорил Люциус. — Наши друзья повздорили, мы приносим извинения. Сейчас мы выведем её на улицу. Вам не о чем беспокоиться.

Гермиона тем временем взяла ничего не видящую от слёз Лаванду за плечи и повела её к выходу. Когда же они покинули здание, Гермиона предложила Лаванде отправиться в их с Люциусом поместье, но она к тому моменту уже взяла себя в руки и, не сказав на прощание ни слова, трансгрессировала в неизвестном направлении. Люциус и Гермиона, вечер которых был безнадёжно испорчен, сели в свой лимузин и направились в сторону пригорода.

— Какой ужас, Люциус, — произнесла Гермиона, прерывая воцарившееся в салоне молчание. — Что с ними произошло?

Она обратила на него глаза.

— Видела бы ты моих школьных товарищей! — заметил Люциус, приподняв одну бровь. — Все либо мертвы, либо в Азкабане…