Серебро и золото

– Ну, если учесть, что большую часть этого времени я провела без погон... – улыбка Беаты стала еще шире, но откровенный намек на ее "непростые обстоятельства" ударил генералу Байеру в спину, он уже удалился так же поспешно, как и прибыл. По всей видимости, его внимания дожидались многочисленные, неотложные и в высшей степени важные дела. Впрочем, поспешность не означает суетливость. Даже торопясь, барон и на мгновение не утратил ни грана присущих ему достоинства и уверенности в себе. Знала себе цену и Беата. Она лишь вздохнула коротко, но многозначительно, и, стерев улыбку с губ, перешла к делу.

– Совет Электоров на своем чрезвычайном заседании, созванном в Зальцбурге в Рождественскую ночь, единогласно избрал императором князя Людвига Кагена, седьмого этого имени, – все это Беата Тракаль, премьер-майор гвардейского кавалерийского полка и кавалер двух крестов за личную храбрость, произнесла прохладным, деловым тоном. Однако глаза кавалерственной дамы сияли при этом совсем не так, как предписывает воинский устав. Устав о таком выражении глаз даже не упоминает, но вот Елизавета все поняла правильно.

– То есть, у нас снова империя? – спросила она, выбираясь из постели. Стесняться наготы в присутствие другой женщины, пусть она даже трижды кавалер, Елизавета и не подумала. Ее занимали совсем другие вопросы.

– Еще нет, – мягко улыбнулась премьер-майор, – но, полагаю, если есть император, отчего бы заодно не восстановить и империю?

– Электоры... – по всей видимости, Людвиг случившемуся не удивился, он сразу перешел к сути дела. – Откуда бы им вдруг взяться теперь в Зальцбурге? Вы не могли бы отвернуться, госпожа Тракаль?

– Разумеется! – премьер-майор отвернулась и смотрела теперь в окно. – Электоры не берутся, а родятся, разве нет?

– То есть, – Людвиг выскользнул из-под одеяла и начал одеваться так быстро, как только мог, – поскольку никогда не было вынесено никакого иного решения, Электорами становятся не по положению или избранию, а по праву рождения?

– Точно так, – согласилась Беата Тракаль, доставая из кармана бридж кожаный портсигар. – И так четыреста лет подряд... Не возражаете, если я закурю?

– Курите! – небрежно бросил Людвиг, застегивая пуговицы на рубашке. – Можете и мою жену угостить, вон, как глазом косит!

– Ты этого не можешь видеть! – вскинулась Елизавета, занятая своим платьем, оснащенным удручающим количеством крючков и застежек.

– Я вижу тебя в зеркале, – объяснил Людвиг.

– И ведь четыреста лет – это ужасно долго, – сказал он через мгновение. – Никто, верно, и не знает теперь, кто есть кто в списке Электоров?

– Вы снова правы, ваше величество...

– Все еще Высочество, с вашего позволения!

– Как прикажете! Пахитоску, графиня?

– Я бы и от глотка чего-нибудь эдакого не отказалась, – призналась Елизавета. Она взяла пахитоску, прикурила от предложенной кавалерист-девицей спички и вдруг вспомнила про одну генеалогическую линию, неочевидную, на первый взгляд, но вполне возможную. Особенно в мире, в котором возможно почти все, на что способно человеческое воображение.

– Скажите, Беата, а тайный советник Рейнарт Фалль, случайно, не один из Электоров?

– Знали или угадали? – усмехнулась премьер-майор и протянула Елизавете крошечную серебряную фляжку. – Глоток граппы?

– Только не говорите, что это grappa stravecchia из Фриули! – Елизавета вспомнила сейчас, что именно об этой виноградной водке из винного погреба тайного советника рассказывала ей вечность назад – или, возможно, всего лишь прошлым вечером – племянница доктора Фалля Тилли Шенк.

– Но, что же делать, если это именно она? – улыбнулась Беата. – Снова угадали, ваше Высочество, или вы все знаете наперед?

– Она все знает наперед, – Людвигу явно не понравилось, что разговор отклонился от избранной им темы, но Елизавете он простил бы и куда больший грех. Это она хорошо разглядела в выражении его синих глаз, в движении губ, в позе и напряжении мышц плеч.

– Мы едем в Марбург? – спросил он.

– Так точно! – Беата поняла его тон по-своему и, по-видимому, правильно. – Но надо торопиться, ваше Высочество! Войска, оставшиеся верными королю...

– То есть, ночью случился переворот? – спросила Елизавета, сделав глоток граппы.

– Ну, – пожала плечами кавалерственная дама, – можно сказать и так.