Серебро и золото

– А время-то позднее, – спохватилась Елизавета. – Нам далеко идти?

– Недалеко, но придется идти через двор.

– То есть на улицу выходить? – уточнил Людо.

– Да, это так, – развел руками Томас.

– У нас всего двадцать минут, – встревожилась Елизавета. – Пока доберемся до комнат, пока переоденемся…

– Не думаю, что это смертельно, – отмахнулся Людо. – Снег идет, но ветра во дворе не будет, а мороз…

– Да, пожалуй, – согласилась Елизавета. – Одеты мы на самом деле не так уж и легко, да еще вина выпили…

– И с собой возьмем! – предложила Тильда.

– Э… – хотел было остановить их Людо, предпочитавший никогда и ни при каких обстоятельствах не терять головы, но, посмотрев на девушек, решил, по-видимому, не пережимать.

– А во что бы налить? – Елизавете, как ни странно, идея понравилась.

– А зачем наливать? – удивился Томас. – Тут и бутылки есть.

– А что-нибудь сладкое есть?

– Лиза, у нас нет времени! – запротестовал Людо.

– И искать не надо! – улыбнулся Томас. – У деда должен быть прошлогодний айсвайн[21] с местных виноградников.

Он метнулся куда-то в глубину погреба и вскоре вернулся с двумя пыльными бутылками.

– Девочкам айсвайн, нам – старый кирш, – объяснил он, поднимая бутылки перед собой. – Киршвассер градусов тридцать, не больше, а айсвайн – вообще, как фруктовая вода, пять-шесть градусов!

– Тогда, пошли! – Людо забрал у Томаса бутылку с киршем и первым пошел к выходу.

Едва ли не бегом, они поднялись по винтовой лестнице, проследовали по длинному сводчатому коридору, мимо рыцарских доспехов и темных квадратов картин, спустились на пол-этажа, чтобы пройти по еще одной галерее, на этот раз обставленной ужасающего вида – во всяком случае, в полумгле, – бюстами и торсами, и оказались в маленькой прихожей, обшитой темными деревянными панелями, и скорее напоминавшей кордегардию[22], чем фойе.

– Это не главный выход, зато и свидетелей не будет, – объяснил Томас, отпирая тяжелым ключом дверь.

На улице, то есть, разумеется, ни о какой улице речь не шла, поскольку друзья находились в замке, и соответственно, вышли они не на улицу, а в замковый двор. Так вот, там, снаружи, ветер закручивал снежные вихри, и температура воздуха, наверняка, была градусов на десять ниже нуля.

– Mein Gott! – Елизавета выдохнула это "боже мой" вместе с клубами пара, а холод стоял такой, что из глаз хлынули слезы.

– Бежим! – крикнул Томас и бросился в снежную круговерть.

"Бежим!" – Елизавета подхватила юбки и побежала следом, радуясь, что хватило ума остаться в сапожках, а не поменять их на ни на что не годные, кроме как покрасоваться, туфли.

Бежали по снегу, и снег валил на них сверху, норовя попасть за шиворот или еще куда-нибудь не туда.

"Ужас!" – но они уже почти добежали.

Пересекли двор, ворвались в короткую каменную аркаду, свернули куда-то, как показалось, прямо внутрь стены, поднялись по темной лестнице, буквально угадывая, куда ставить ноги, и оказались в залитом мраком гулком помещении.

– Зажигаем свечи! – распорядился Томас и, поставив бутылку на пол – ее днище клацнуло о камень – начал чиркать спички.

Еще пара мгновений, и загорелась первая свеча, потом вспыхнули вторая и третья. Свечи не оказалось только у Елизаветы, зато она взяла у Людо бутылку с айсвайном, а левую руку, сдвинув полу жакета, привычно положила на рукоять кинжала. После сегодняшнего приключения с оборотнем, движение это не казалось уже ни вычурным, ни мелодраматическим. Оно просто не представлялось лишним. А, между тем, Томас открывал уже тяжелую окованную железом дверь и приглашал всех, войти.

– Мы пришли! – объявил он, когда один за другим они переступили высокий порог. – Это здесь, – и Томас обвел рукой просторное прямоугольное помещение, сложенное из битого темно-красного камня на растворе. Потолок терялся во тьме, мгла, отброшенная огоньками свечей, собралась плотными клубами по углам и вдоль стен.

– Красная башня, – пожал плечами Дамаль, по-видимому, расценив молчание спутников, как недоумение и разочарование. И он был недалек от истины: все они, и уж точно Елизавета, ожидали от Красной башни чего-то большего, чем это пустое, скучное помещение.

– Без трех минут полночь, – бросила Елизавета и прошла вперед, пытаясь рассмотреть детали, но смотреть здесь было совершенно не на что. Пусто, гулко и пыльно. И еще холодно, но хотя бы не задувал ветер и не шел снег. Что, впрочем, не сильно помогало: холод залезал под одежду, грыз кости, холодил кровь.

– Э… – сказала она, испытывая некоторую неловкость. – Сейчас мне не помешал бы глоток чего-нибудь более впечатляющего. Бренди, например.

– Держи! – протянул ей уже открытую бутылку кирша Томас.

– Я следующая! – тут же заявила Тилли. – Мне тоже холодно!

– Это не то место, – поняла вдруг Елизавета, уже поднеся бутылку к губам.

– Он сказал в Красной башне, – напомнил нахмурившийся Томас. – Может быть, выше или ниже?