Серебро и золото

– В Задар, – ответил Людо, не отводя взгляда от глаз телохранителя. – Сегодня. Сейчас.

Зигмунд чуть наклонил голову, показывая, что понял и принял приказ.

– Поедем налегке. – Объяснил Людо. – Без слуг, без обоза. Выйдем на прогулку, но не вернемся. Надо сесть на корабль… В простых плащах…

– Дорога будет тяжелой, – Зигмунд чуть повел подбородком, – и опасной.

– Тем лучше, – пожал плечами Людо. – К тому времени, как мы доберемся до Ерно, я или стану мужчиной, или сдохну. Что скажешь?

– Мы выезжаем через час.

Об исчезновении князя Людо стало известно лишь перед закрытием городских ворот. Искали мальчика, однако, без энтузиазма, с ленцой, предполагая, что он просто задержался в каком-нибудь из близлежащих замков или заночевал, припозднившись, в одной из окрестных деревень. Лишь на следующее утро стало ясно, что "княжонок" просто сбежал. Допросили слуг, осмотрели княжеские покои, прошли по следу и, с удивлением, обнаружили, что мальчишка все сделал обдуманно и не без блеска. Не взял ни одежды, ни ценных, но неудобных в путешествии налегке вещей, прихватив, лишь деньги да драгоценности, и растворился в нетях вместе со своим молчаливым телохранителем-германцем. Лошадей беглецы оставили на коновязи припортовой гостиницы, а сами отплыли на когге из Трапзона, возвращавшемся с товарами на родину. Догнать их теперь нечего было и думать. Их и найти-то сейчас было крайне затруднительно. Иди, отыщи в бескрайнем просторе крошечное суденышко, идущее по обычаю трабзонских кормчих не вдоль побережья, а прямо "сквозь море"!

– А много ли у мальчишки было денег? – раздосадованный герцог Лоон не называл теперь Людвига князем даже ради приличия.

– Семьсот тройных золотых, – коротко ответил дознатчик.

– Семьсот? – недоверчиво переспросила принцесса, начинавшая понимать, что не зря тревожилась. Сердце, ее сердце не обманешь. Вот только голос его зачастую невнятен. Она и не поняла.

"Как жаль…"

– Семьсот, моя светлая госпожа, – склонился в глубоком поклоне дознатчик. – Их его светлости князю, оказывается, еще прошлым годом из дому прислали.

– Зачем же князь Гвидо стал бы посылать внуку такую прорву денег? – Граф Сновид мог проявлять несдержанность и даже грубость, когда это отвечало его интересам, но он был весьма неглуп и обладал отменной интуицией. Вот и сейчас он ни разу не назвал Людо князем, однако и оскорбительных замечаний, типа тех, что позволял себе Лоон, не отпускал.

– Никто не знает, – дознатчик был само спокойствие. – В листопад с гонцом доставлен был пакет с бумагами. С ним и деньги пришли.

– Бумаги? – подняла бровь Джевана. – Что за бумаги? От кого?

– Бумаги не найдены, – объяснил дознатчик, вежливо склонив голову, не хотел, значит, видеть ее гнев. – А пришли они, по-видимому, от князя Гвидо. Ведь и гонец был в цветах дома Кагенов.

"Бумаги… В листопад… Но уехал-то он только теперь. Что же случилось именно теперь? Сейчас, вчера или позавчера? Или он шесть месяцев готовил побег и заранее знал, что именно "сегодня", то есть, разумеется, вчера, уйдет в Трапезунд этот проклятый когг?"

Но нет ответа, потому что все, что касается мальчика зыбко, поверхностно, не основательно и не подробно. Она и не знала его, если, по совести. Не узнала, потому что он интересовал ее всего лишь как функция, символ или хоругвь в этой ужасной войне с империей. Империя наступает, войне не видно конца, и в будущем мнится лишь ужас поражения. Несчастья, мор и глад. До сантиментов ли ей было? Увы, но за два года, что они знакомы, живому человеку, именуемому Людвиг Каген, принцесса Джевана не уделила ни одной лишней минуты. А лишних у нее уже и не было, почитай, несколько лет. Ну а тратить время, предназначенное, для серьезных дел – войны и политики – на то, чтобы скоротать с сопляком вечер у камина…

"Что я упустила?" – Джевана была уверена, что-то важное она упустила. Кто-то, на кого она не обратила внимания, просто потому, что все связанное с мальчиком ее вообще мало интересовало; кто-то, кого она не заметила из-за его малости, сумел – хитростью или силой – "украсть" у нее Людо. Означало ли это неминуемое поражение? Нет, разумеется. Пророчество было невнятным, как и положено, но речь в нем, очевидным образом, не шла о каком-то определенном сражении или даже об одной из многочисленных кампаний. Здесь игра шла по-крупному – на кону стоял результат Великого Противостояния. Империя или "союз племен"? Империя или… все остальные. Император или Джевана? Потому, вероятно, принцесса и не была разочарована, когда выяснилось, что Избранный – это всего лишь бледный мальчик двенадцати или тринадцати лет. Потому и держала его при себе, как талисман, надеясь, прежде всего на деньги, союзы и мужество бойцов. Потому и теперь, когда князь исчез столь таинственным и неожиданным образом, она отказывалась воспринимать это – несомненно, важное – событие, как знак конца. Драма, а не трагедия. Ведь сроки еще не исполнились. И… да! Им всем предстояли, разумеется, трудные времена. Однако кто знает, где и с кем будет Людо Каген в тот день, когда боги станут делать свой выбор?

2