Серебро и золото

– Это и есть резиденция герцога? – Елизавета смотрела на замок, на город, отделенный от крепости рекой, и пыталась понять, какое настроение растворено в теплом летнем воздухе.

"Ода "К радости"[54], не так ли?"

Стоял благодатный месяц мейтим, который принцесса Джевана назвала бы червенем, а Маргарита Корвин – июнем. Итак, был месяц мейтим, день, посвященный богине Фрейе Фриггс[55], и "Росомаха" ходко шла по полноводному в это время года Травену. Небо над головой сияло безоблачной голубизной, зеленели берега реки, справа по ходу галеры открывался вид на город Любек, построенный на острове, а слева – высилась крепость Буку.

– Да, – ответил на вопрос Елизаветы Гильденстерн, – раньше там располагалась резиденция герцога, но, вероятно, теперь это уже не так.

Мягко сказано. Армия графа фон дер Марка разгромила герцогское ополчение вкупе с королевскими войсками еще два месяца назад, а сейчас в руках Томаса-Еретика находилась уже огромная территория от Гамбурга на юго-западе до Штральзунда на северо-востоке и Фленсбурга на северо-западе. Во всяком случае, так рассказывали в Превале, около которого встал на якорную стоянку флот Елизаветы. Там он и оставался. В Любек на встречу с "Чудовищем Ламарком" отправились только "Росомаха" и два небольших драккара эскорта. Всех девушек Елизавета с собой на этот раз тоже не взяла, назначив Зои и Олафа следить за флотом и армией. Веру и Лену Елизавета оставила охранять баронессу Икьхгорн, а сама отправилась на рандеву с тем, кто мог оказаться "тем самым Томасом", а мог – и не оказаться. И в этом, втором, случае слово Еретика не стоило и ломаного гроша, хотя сведений о его вероломности пока не поступало. Тем не менее, следовало иметь в виду, что понятия о чести и крепости слова имеют в эту эпоху весьма разнообразные толкования, в абсолютном большинстве случаев тесно увязанные с обстановкой и обстоятельствами.

– Граф фон дер Марк назначил встречу на ратушной площади, – мягко напомнил граф Розенкранц.

Оба датчанина неожиданным образом прижились при дворе Елизаветы и возвращаться домой передумали. Они решили последовать за графиней Скулнскорх, куда бы она их не повела.

– Воевода!

– Чем могу служить вашей светлости?

– Во-первых, тем, что перестанешь портить мне настроение! – подняла тон Елизавета. – Господа, – обернулась она к свите, – я официально объявляю, что барону Эрику Баару, моему главному воеводе и родичу, за бесчисленные подвиги и не поддающуюся оценке верность даруется право обращаться ко мне на "ты" и по имени. Я все сказала.

– Елизавета! – упал на колено Эрик.

– Встань, Эрик! – потребовала Елизавета, – и предупреди стрелков, чтобы не горячились. Мне совсем не хочется начинать союз с резни.

– Я их уже предупредил.

– Знаю я, о чем ты их предупредил! Пусть не дурят!

– По вашему слову.

– Далеко еще? – повернулась она к Гильденстерну, и в этот момент на берегу ударили большие барабаны.

– Впечатляет! – признала Елизавета, когда в дробный ритм больших и малых барабанов вплелись голоса труб и длинных флейт. – Ну, что ж, во всяком случае, нас ждут.

Она оказалась права, разумеется. Их прибытия ожидали и не поскупились на расходы. На причале застыл почетный караул городской стражи – ровно столько, чтобы оказать честь, но не испугать – стояли главы любекских гильдий и члены городского совета. Возглавлял их бургомистр, державший перед собой "ключи от города", что было несколько странно. Все-таки Любек находился под властью фон дер Марка, о чем откровенно печалились все встреченные Елизаветой ганзейцы. Свободным городом он, таким образом, быть перестал, но и Елизавета его штурмом не брала. Тем не менее, полюбовавшись на костюмы представителей "третьего сословия" и картоны с росписями на темы триумфа, украшавшие специально выстроенную в ее честь арку, Елизавета приняла ключи, передала их Ирине Большой – единственной сопровождавшей ее свитской даме – и на глазах обалдевших стражников, "легко" вскочила в седло. Окхе при этом лишь чуть двинулась боком, но, в целом, вела себя более чем прилично, учитывая долгий переход на галере. Однако смотрели не на лошадь, а на всадницу. В порту находилось достаточно опытных людей, чтобы понять, с каким грузом на плечах запрыгнула в седло графиня Скулнскорх.

– Вы произвели сильное впечатление, графиня! – Эрик подъехал к ней слева и, поравнявшись, остановил коня.

– Да, будет, о чем поговорить! – Ирина Большая заняла свое место справа, выглядела она серьезной, но глаза смеялись.

– Пусть говорят! – улыбнулась Елизавета. – Ну, с богом!