Серебро ночи. Примум. Книга 1

– Конечно, не возьму, об этом и думать нечего, и не потому, что мал, а потому, что по уставу в моем отряде одни дворяне, причем из знатнейших родов, – напомнил ей Сильвер. – Я один среди них беспородный как дворовая шавка. Сперва они на меня смотрели свысока, но после нескольких боев признали за своего. Меня тоже поначалу их спесь бесила, а теперь привык. И среди дворян есть нормальные люди. Но вот как они провели это время без меня, не знаю. Кто у них теперь главный? Сколько их осталось после последних тяжелых боев? Да и помнят ли они еще меня?

Последние слова прозвучали печально, даже с некоторым надрывом, и Фелиция сочувственно вздохнула.

– Ты о чем-то жалеешь? – тихо спросила она, с состраданием глядя на красивое мужественное лицо племянника, столь несуразно выглядевшее в смешном женском капоре.

– Жалею обо всем. Мне было бы проще сражаться, чем сдерживать Ферруна. Да и вообще, – он округло описал рукой что-то непонятное, и Фелиция догадалась, что думает он об Амирель.

– Это пройдет, – негромко пообещала она, – время лечит.

– Тетушка, – он с печальной усмешкой посмотрел на нее, – какой из времени лекарь? Ты же сама говорила, что для тебя оно остановилось. Не думаешь, что то же самое ждет и меня?

– Это так, – признала она, – но ведь я – это не ты. У тебя столько в жизни разнообразия, тогда как я сижу на одном месте и изо дня в день вижу они и те же надоевшие мне лица. А теперь и брата нет, и невестки, которая была мне как любимая сестра. Вы с Беллатором бываете у меня очень редко, а мне выходить за пределы монастыря, чтобы повидать вас, попросту опасно. По сути, мне даже словом не с кем перемолвиться, хотя вокруг меня множество людей, но чужих, с которыми откровенно не поговоришь. Так что ты себя со мной не ровняй.

Сильверу стало стыдно. В самом деле, мужская и женская доли так различны…

– Но зато нам не грозят смертельные опасности, как мужчинам, главная задача которых – уберечь женщин, пусть даже и ценой своей жизни, – постаралась быть беспристрастной Фелиция.

Протяжно зазвонил колокол, сзывая монахинь на службу. Фелиция встрепенулась.

– Мне нужно идти. Я и так пропустила службу, когда вы с Беллатором приезжали ко мне в последний раз, а мне нужно показывать пример благочестия.

Она поцеловала племянника в лоб, пожелала ему быть поосторожней и торопливо ушла. Сильвер подошел к окну, гадая, когда же покажется Энеко, и размышляя, как же после этой нелепой истории будет без стыда смотреть в глаза Амирель. И почему он не подумал об этом прежде, чем войти в спальню Домины? Думал не тем местом?

Сильный стук в дверь заставил его резко обернуться и машинально положить руку на левое бедро в поисках меча, которого не было.

– Это я, Энеко! – в дверь робко заглянула нечесаная голова парнишки. – Мне велели сюда прийти.

– Ох ты, как же вытянулся! – невольно воскликнул Сильвер. – Встреть я тебя случайно на улице, и не узнал бы.

Энеко в изумлении уставился на бабу, говорившую грубым мужским голосом. Всмотревшись, узнал Сильвера, забавно подпрыгнул, взмахнул руками и с трудом подавил приступ смеха.

– Ну-ну, – предупреждающе прогудел Сильвер. – Попробуешь засмеяться, получишь у меня!

– П-простите, ваша честь, – с трудом проговорил парнишка, невольно шепелявя от попытки удержать смешок, – но уж больно вы выглядите потешно… – и, не выдержав, все-таки засмеялся.

– Я потешно выгляжу? – с нарочитым возмущением рявкнул Сильвер, которому тоже отчаянно хотелось рассмеяться. – Вполне нормально для лазутчика.

– Лазутчика? – Энеко от изумления приоткрыл рот. – Но за милю же видно, что вы не баба!

– Это не важно! – Сильвер поправил съехавший набок капор. – Главное, что на мне женская одежда. И мужикам я нравлюсь, они мне прямо об этом говорили. Так что не придирайся.

Парень сделал вид, что поверил.

– Мой возок у ворот монастыря. Если хотите уехать, то пойдемте.

Сильвер кивнул и вышел вместе с ним из дома настоятельницы. Во дворе монастыря было пусто. Он в несколько прыжков пронесся по двору, снова высоко задрав неудобные юбки, при этом возмутительно оголив ноги в смешных полосатых чулках. Шедший за ним Энеко был вынужден засунуть кулак в рот, сдерживая рвущийся изнутри хохот.

Сидевшие наверху ограды охранники с изумлением проследили за странной огромной теткой, шлепающей в одних носках семимильными шагами по грязной мостовой, но спускаться, чтоб выяснить, кто такая, никто из них и не подумал. Если уж ее впустила привратница и говорила с ней настоятельница, то явно ничего опасного в ней нет.

Вольготно устроившись в возке на свежем сене, Сильвер развалился во весь рост, высунув всем на обозрение продранные на пятках полосатые чулки, вытащил из сена длинную соломинку и принялся ее меланхолично жевать, предоставляя Энеко честь везти себя по кривоватым улочкам предместья – по центру тот ехать не захотел, опасаясь нарваться на стражников и не желая отвечать на неприятные вопросы.

Сильверу излишнее внимание тоже было не с руки, поэтому на дорогу они потратили почти три часа довольно быстрой рысцы. Перед дворцом Сильвер спросил: