Серебром и солнцем (СИ)

- Инициация умирающих долгой мучительной смертью дает безумных от голода и совершенно неуправляемых carere morte, не способных исцелиться, - быстро, четко возразил Меркес, точно говорил это не впервые, и только потом обернулся к ней. - Вако? Что вы тут делаете? Выйдите немедленно! -

Его слова произвели прямо противоположное действие: Мира бросилась к Карлу. Она почти дотронулась до его бессильно лежащей поверх одеяла руки, когда ее остановила Дара.

- Мира, и правда, выйди, - тихо сказала она. - Потом придешь, не сейчас. -

- Да почему?! - она не сдержала рыдание после этого крика, вся боль от того, каким она увидела любимого, выплеснулась в нем. - Карл... - тише не то позвала, не то всхлипнула она, но потусторонне бледная Меренс упрямо вцепившись в плечи, не пускала ближе к нему.

- Пойми ты! – крикнула она, эхом Миру ударило то же, что и у самой, отчаяние в голосе охотницы. - Ты carere morte! У него осталось так мало сил, а ты вытянешь последнее! Ты его убьешь за минуту даже не прикосновением - взглядом!

Мира застыла, как от пощечины, и в молчании позволила вывести себя в коридор. Она отошла к противоположной от двери стене, уперлась ладонями в нее, бесполезно пытаясь успокоить себя этим холодным прикосновением и не броситься на Меренс. Ведь то, что та сказала было такой жестокой... правдой.

Дара тоже отступила.

- Я говорю это не потому, что хочу занять твое место... хоть так, - тихо, без сотой доли прежней ярости сказала она. - Потому что это правда! Ты убьешь его! Я пошлю за тобой, когда ему станет лучше. Или хуже...

- А сейчас какой прогноз? - прошептала Мира. Дара устало и печально поглядела на нее... и вздохнула с безнадежностью, в которой без слов можно было прочитать ответ.

- Я дам вам попрощаться, - пообещала она и скрылась за дверью палаты. Мира дрожаще выдохнула, прислонилась к стене спиной. Несколько минут она еще постояла так, прислушиваясь, но за дверью было тихо. Потом вышла в сад.

Неподалеку было церковное кладбище, и Мира задрожала, бросив случайный взгляд на длинный ряд свежих могил. Скоро там появится еще одна, со знаком принадлежности к ордену на надгробной плите – кинжалом и солнцем. И печальный мраморный ангел с перепончатыми крыльями демона будет склонять голову над этой могилой… Так, через века, заканчивается сказка о любви охотника и carere morte.

Она обратила лицо к небу. Снежинки из сгустившейся в центре небесного купола тучи падали на закрытые веки и не таяли, кололи холодными острыми лучиками, застревали в ресницах. Послушные воле хозяйки чёрные твари слетелись на зов, закружились воронкой над ней - оком бури. Опять пришло ощущение пустоты внутри. Не голода, какой-то другой, которую можно было заполнить чем угодно. Мира заполнила ее тоской и страхом перед тем, что скоро предстоит принять, и черные твари зашныряли в небе. Закручиваясь в штопор они уходили к земле и оттуда, внезапно распахнув широкое полотно крыльев, взмывали вверх. А солнце вставало. Кровавый край его диска показался из-за горизонта.

''Исцелись'', - зазвенел вдруг красный тревожный свет, разливающийся по миру нового, рождающегося в муках дня. - Исцелись и приди к нему в последний раз живой... настоящей. Может быть, это его спасет?'' -

Но Мира знала: не спасет. У нее не было волшебной силы сделать что-либо для его спасения, была только сила принять то, что случится.

''...И все-таки исцелись...'' - слышалось в шорохе крыльев крылатых тварей. Это шептал ветер, это пело сердце, не желающее принимать пустоту безнадежности... И Мира резким вздохом отпустила всех кукол. Не посмотрев, как они черными метеорами развеивающихся теней падают на камни, развернулась и пошла к Источнику. На поиски избранной.

...Нет, одна кукла все же осталась: в небе парила крылатая тень. Мира краем глаза следила за ней, пока шла. Странные движения, также отражающие то, что хозяйка чувствует сейчас, но... свободные. Вот тень снизилась, ступила на землю, преобразилась... И Мира поняла, что все это время, с Бала Карды, удерживало ее от просьбы об исцелении. Ее первая кукла. Винсент.

Глава 35

ИСЦЕЛЕНИЕ

Она стояла, безвольно опустив руки, и только смотрела, как он подходит к ней... И Винсент, заметив её растерянность, остановился в нескольких шагах. Такой же, каким она будет помнить его в любом мире и времени: высокий, худощавый, с творческим беспорядком на голове и в одежде. С солнечной улыбкой и пронзительным взглядом Избранного... Как Латэ и Карл могли вообразить, что он - кукла-копия Алана? Он ее мальчик, ее сокровище, которое Бездна хотела обратить ее проклятием, да не смогла.

Винсент не двигался с места и молчал. Наконец сказал беспомощно, тихо:

- Мира… Я так рад, что ты жива.

- А я рада, что ты пришел... сейчас, - проговорила она. Они оба будто обратились в статуи - больше ни шага навстречу. Что их по-прежнему разделяет? Мира не знала. И Винсент нахмурился, чувствуя то же беспокойство:

- А по твоему лицу не скажешь. Ты... боишься меня?