Серена

Рейчел быстро прорвалась сквозь кусты ежевики, не задержавшись, даже когда колючки вцепились в подол платья. Сперва она подняла в разверстый зев вагона сына и дорожную сумку и только затем сама забралась внутрь.

Там ее встретила сплошная тьма. Когда глаза постепенно освоились в этих потемках, Рейчел увидела некое подобие матраса из кучи сухой шелухи от кукурузных початков, набитой между двумя гниющими стегаными одеялами. Рядом лежали стопка пожелтевших газет и консервная банка из-под сардин. «Кто бы тут ни жил, до наступления вечерней прохлады он не вернется», – подумала Рейчел. Она усадила Джейкоба в сторонке, отнесла туда же сумку, а сама двумя пальцами приподняла уголки одеял, чтобы сдвинуть импровизированный тюфяк ближе к двери вагона. Смазанное пятно серой шерсти, стремглав вылетев из недр тюфяка, прошмыгнуло между ног Рейчел, задело их тельцем и длинным хвостом и выпрыгнуло из вагона. Короткий шорох в колючках – и тишина.

Рейчел потыкала край тюфяка носком туфли. Больше оттуда ничего не появилось, и девушка довела задуманное до конца, вытянув тюфяк ближе к дверному проему. После она взяла Джейкоба на руки и вместе с ним осторожно уселась (кукурузная шелуха громко захрустела под их весом). Скрежеща и лязгая колесами на стыках, напротив потянулся длинный товарный состав, который шел так медленно, что Рейчел успевала читать слова и цифры на каждом проплывающем мимо вагоне. Несколько раздвижных металлических дверей были открыты; из одной праздно глазел оборванный бродяга.

После того как товарный состав закончился, Рейчел стала смотреть на дом. Вскоре оттуда вышла миссис Слоан с небольшим чемоданом в руке и с нехарактерной поспешностью направилась в сторону города. Еще через несколько минут какой-то мужчина зашел в здание станции, чтобы уже через минуту выйти и зашагать в ту же сторону. Для ранней осени день выдался жарким, и вагон, подобно каменной печи, хранил накопленное тепло внутри. На лбу у Рейчел выступили бисеринки пота, ткань платья между лопатками тоже промокла и начала липнуть к спине.

Подавшись вперед, Джейкоб указал пальцем на ящерку, жавшуюся к дверному проему. Спина и лапки у нее были ярко-зелеными, как свежие побеги папоротника; горлышко надувалось и опадало красным пузырьком, но в остальном ящерка сохраняла полную неподвижность.

– Красивая, правда? – шепнула Рейчел сыну.

Через несколько секунд ящерка проползла еще немного вверх по ржавому металлу и снова замерла. Зелень ее кожи потускнела до светло-коричневого оттенка, и очень скоро ящерка настолько слилась с ржавчиной, что стала невидима. «Такой фокус точно бы нам пригодился», – подумала Рейчел.

Джейкоб чуть повозился, удобнее устраиваясь на коленях матери; одолевшая его сонливость заставила забыть о духоте в вагоне. Вскоре после того, как малыш задышал спокойно и размеренно, начали сгущаться сумерки. На небе набухла бледная луна, которая растолкала по сторонам мелкие звезды, а по земле тонким налетом инея расползлась сгустившая тени молочная белизна. Прошел еще один товарный состав. «Осталось меньше часа», – сказала себе Рейчел, переводя взгляд с дома миссис Слоан на здание станции.

Воздух в вагоне наконец-то начал остывать; дневная жара таяла вместе со светом. На станцию зашли мужчина и женщина, посетили кассу и, выйдя на перрон, уселись на деревянную скамью дожидаться поезда. Вскоре к ним присоединились еще несколько человек. Зажглись фонари, заливая перрон и станционное здание желтым светом. К дому миссис Слоан никто не подходил. Возле двери вагона что-то зашуршало, и Рейчел увидела боязливо высунувшуюся из густой травы усатую крысиную мордочку.

Шикнув на зверька, Рейчел пошарила под собой и вытащила из-под одеяла пригоршню кукурузных листьев – бросить в крысу, если та отважится подойти ближе. Впрочем, услышав человеческий голос, зверек отступил в травяные заросли и больше не показывался.

Джейкоб проснулся и заворочался. Рейчел проверила пеленки, но те были сухими. «Проголодался, значит», – подумала она и, усадив ребенка на тюфяк, достала из дорожной сумки печенье и вручила ему. Луна светила все ярче, и железнодорожные пути блестели, словно посеребренные. Над головой не было ни облачка. Задрав лицо к небу, девушка увидела, что луна, прежде белая, начала обретать насыщенный оранжевый оттенок.

В окне спальни миссис Слоан промелькнул огонек. Свет тут же пропал, и Рейчел понадеялась, что дело в игре ее воображения, но затем огонек появился на кухне, чтобы, плавно двигаясь, пересечь ее, подобно лесным лисьим огням, а затем на миг возник вновь за окном спальни. Сощурившись, Рейчел стала ждать, не появятся ли во дворе миссис Слоан отсветы от фонаря, а то и плотная человеческая тень.