Серена

– Клопов, – не поворачиваясь к вошедшему, ответил Макдауэлл. – Подозреваю, у вас с миссис Пембертон они тоже водятся. Деля с кем-то постель, клопы не слишком разборчивы.

Пембертон уселся на шаткий стул с плетеным сиденьем, стоявший перед столом шерифа. Потолочный вентилятор крутил лопастями, без особого успеха взбалтывая воздух. Макдауэлл вынес матрас из камеры и, пройдя узким коридором к открытой задней двери, бросил его снаружи. Вернувшись в кабинет, шериф подвинул на одно деление календарную стрелку настенных часов и только после этого занял место за столом.

– Явились сдать жену? – спросил Макдауэлл.

– Явился предложить вам сотрудничество, – сказал Пембертон. – Предложение последнее и окончательное.

– Мой ответ вам известен. За три года он никак не изменился.

Пембертон откинулся на жесткую спинку стула (неудобство которой, как он подозревал, было продумано и точно отмерено самим шерифом) и расставил ноги шире, надежнее распределяя свои двести фунтов веса.

– На этот раз речь не только о деньгах. Вопрос в том, хотите ли вы и дальше работать шерифом.

– О да, я намерен остаться на своем посту, – заверил Макдауэлл. – Знаете, мне удалось отыскать рыболова, который своими глазами видел, как прошлой ночью «форд» Гэллоуэя пересек мост у Кольт-Ридж. И поскольку у Гэллоуэя левая рука отсутствует, это неким образом сузило круг подозреваемых в совершении убийства.

– А я только что говорил по телефону с сенатором штата, который в течение недели готов устроить ваше увольнение с должности, – сообщил Пембертон. – Спрошу еще раз: вы хотите сохранить свое место или как?

Макдауэлл не отвел от него пристального взгляда.

– Меня заинтересовало, до какой степени вы были удивлены сегодня утром. Пожалуй, я смог бы объяснить это парой разных причин, согласны?

– Не понимаю, о чем вы, – покачал головой лесопромышленник.

– Да, может, и вправду не понимаете… – вздохнул Макдауэлл после недолгого молчания. – Может, вы до того никчемный мерзавец, что жаждали крови не меньше жены, но поехать с ней кишка оказалась тонка?

Шериф рывком поднялся; ножки его отброшенного назад кресла тяжело царапнули по доскам пола. Помериться с Пембертоном ростом шериф, конечно, не смог бы – сколько в нем, от силы пять футов десять дюймов[34]? Однако в жилистом и мускулистом теле Макдауэлла, в бицепсах и предплечьях, как и в запястьях, более массивных, чем можно было ожидать при такой комплекции, чувствовалась немалая сила. Кобуры на поясе у шерифа не оказалось, и Пембертон тоже встал. «Славная выйдет драка», – мысленно сказал он себе, зная, что у местных считается зазорным нанести удар и сбежать или сдаться слишком быстро после начала потасовки. Можно будет молотить Макдауэлла как боксерскую грушу минут десять – пятнадцать. Адреналин вскипел в жилах, и вместе с тем Пембертон ощутил, как оживает в нем слишком долго дремавшее чувство собственной мощи. Мир уже очень давно не казался ему настолько простым и понятным.

Тем не менее не успели они сойтись в поединке, как в дверь кабинета постучали, и вскоре стук повторился: тише, но настойчивее. Макдауэлл метнул сумрачный взгляд в сторону двери, и Пембертон решил, что служитель закона на секунду отойдет, чтобы запереть ее. Возможно, именно таково было намерение шерифа, но в этот момент латунная ручка щелкнула, и дверь приоткрылась. В кабинет вошла пожилая женщина с увязанными в тугой пучок седыми волосами, а за ней – Рейчел Хармон с ребенком на руках.

Увидев Джейкоба, Пембертон убедился в правоте шерифа насчет черт мальчика: сходство стало еще более явным, чем в январе. Он вспомнил о своей детской фотографии и задался вопросом, не видела ли ее Серена вчера вечером, когда искала охотничий нож. Возможно, она открыла ящик стола, заметила там альбом и перелистывала страницы, пока не дошла до двух последних. Пембертону вдруг пришло в голову, что жена могла завладеть не только ножом, но и снимком.

«Чистейшее безумие даже думать о таком», – сказал он себе, но разум упрямо продолжал выстраивать нездоровую логическую цепочку. В памяти вновь блеснуло лезвие ножа, когда Серена вышла на крыльцо конторы вчера вечером; теперь Пембертон попытался сообразить, держала ли жена что-нибудь и в правой руке. Она с легкостью могла прихватить с собой и снимок, который помог бы узнать ребенка, которого, насколько Пембертону было известно, Серена никогда не видела. Фотография помогла бы увериться в том, что перед ней именно сын ее супруга, – вот только она не взяла бы старый снимок Джейкоба. Внезапно Пембертон понял: жена выбрала бы детский снимок его самого как раз двух лет от роду.