Серена

– Ваш коронер, а не мой, – поправил его Макдауэлл. – Это не я каждый месяц отправляю ему деньги.

Форма на шерифе была измята так, словно прошлую ночь он провел на ногах. Кажется, Макдауэлл вдруг осознал это и заправил в брюки выбившуюся полу форменной рубашки. Когда он заговорил вновь, лицо его искажала гримаса отвращения.

– Я бессилен восстановить правосудие в отношении Кэмпбелла, Чейни и Харриса, но клянусь покарать убийцу старухи и не допущу расправы с молодой матерью и ее ребенком, – заявил шериф, после чего уже тише добавил: – Даже если это ваш ребенок.

Еще несколько секунд оба вслушивались в тиканье часов. Растопырив пятерню, шериф запустил пальцы в нечесаные волосы, где появилось несколько седых прядей, которых Пембертон не замечал прежде. Затем, не опуская руки, шериф провел по правой скуле и с силой потер ладонью лоб, будто после удара о дверной косяк или подоконник, после чего рука вновь упала вдоль тела.

– Когда вы в последний раз видели мальчика?

– В январе, – ответил Пембертон.

– Поразительно, до чего он похож на отца. Те же глаза, тот же цвет волос…

Лесопромышленник кивнул на бумаги на столе:

– У меня и правда много работы, шериф.

– Где ваша жена?

– На выезде с бригадой лесорубов.

– Далеко отсюда?

– Ума не приложу, – признался Пембертон. – Где-то между этим лагерем и границей Теннесси.

– Как удобно… – Макдауэлл отвернулся взглянуть на циферблат часов и еще несколько секунд не сводил с него глаз. – Я еще вернусь, – пообещал он наконец и, развернувшись, шагнул к двери. – В следующий раз вы получите ордер на арест.

Наблюдая из окна за шерифом, Пембертон увидел, как тот садится в машину и едет через долину в сторону Уэйнсвилла. Лишь затем лесопромышленник подошел к оружейной стойке и открыл ящик под винтовками. Охотничий нож лежал на привычном месте, но, вытянув из ножен рукоять из лосиной кости, Пембертон увидел на лезвии следы крови – черной и запекшейся. Он снял с ножа небольшое пятнышко и, растерев его между большим и указательным пальцами, ощутил следы влаги.

Ожил телефонный аппарат; Пембертон едва не пропустил вызов, сняв трубку лишь после восьмого звонка. На линии был Кэлхун, которому не терпелось задать какой-то вопрос о контракте, который Серена показывала им с Левенштейном. Отвечая, что работа над бумагами почти завершена, Пембертон не мог избавиться от ощущения, что говорит кто-то другой, а не он сам.

Пожелав собеседнику всего наилучшего, Пембертон не стал возвращать трубку на рычаг. Вместо этого он позвонил Солу Партону в Уэйнсвилл и оставил сообщение жене коронера. Вновь взял в руки лежавший на столе охотничий нож и ненадолго задумался, не стоит ли отвезти его к лесопилке, чтобы выбросить в пруд. И все же нож, напомнил себе Пембертон, подарен ему на свадьбу. Несколько секунд он стоял неподвижно, позволяя этой обжигающей мысли впитаться в сознание, а затем помусолил во рту кончик носового платка и начисто оттер кровь с лезвия. Проделав это, он вернул свой свадебный подарок в ножны и положил назад, в ящик под оружейной стойкой. Снова снял телефонную трубку и попросил оператора перевести вызов на коммутатор в Райли.

Сойдя с крыльца конторы, Пембертон поискал Вона, но безуспешно. Зато ему удалось обнаружить Микса – в столовой, где тот обсуждал с главным поваром зарплатную ведомость на следующий месяц. Разговор шел с переменным успехом: житель гор Северной Каролины и янки из Новой Англии путались в диалектах друг друга, словно двое толмачей-недоучек.

– Мне нужно съездить в Уэйнсвилл, – сообщил Пембертон Миксу. – Оставайся в конторе, отвечай на звонки. Если позвонит Сол Партон, скажешь, чтобы не отправлял отчет в Райли, не дав мне ознакомиться.

– Рад буду помочь, – с раздражением ответил Микс, – хоть я и бухгалтер, а не лингвист. Если со мной заговорят на том же варварском наречии, что и этот парень, я не разберу ни слова.

– Если увидишь Вона, позови его помочь с переговорами. А я постараюсь вернуться как можно скорее.

Выезжая из лагеря, он заметил на крыльце лавки Гэллоуэя; держа в руке надкушенное яблоко, тот наслаждался выходным днем, который заработал, потрудившись вчера в неурочное время. Пембертон спросил себя, видел ли однорукий помощник его жены машину шерифа. Когда «паккард» проезжал мимо, серые глаза Гэллоуэя скользнули по его водителю, но остались такими же пустыми и бездонными, как и у его матери.

Патрульная машина Макдауэлла стояла у здания суда, что даже обрадовало Пембертона: не придется колесить по всему городу в поисках шерифа. Найдя место для парковки, он напрямик пересек тротуар и лужайку перед официальным зданием. Когда он вошел в кабинет шерифа, здесь горела только настольная лампа, и Пембертону пришлось поморгать, чтобы освоиться с полумраком. Хозяин кабинета обнаружился за прутьями единственной камеры в углу помещения: он снимал потемневший, испещренный пятнами матрас с пружинной основы. Пылинки взлетали ввысь и повисали в падающих из зарешеченного окна камеры полосах света, словно в паутине.

– Вытрясаете ножовки и напильники, шериф?