Сергей Дягилев

Восемнадцатого апреля «Русские балеты» открыли весенний Сезон в Монте-Карло, длившийся три недели. Поскольку премьерных спектаклей здесь не намечалось, самым главным делом для труппы стала подготовка к ближайшим гастролям в Париже. На ежедневных репетициях восстанавливали старые балеты, давно не исполнявшиеся — «Видение розы», «Послеполуденный отдых фавна». Причём в последнем балете Дягилев предложил Брониславе Нижинской выступить в амплуа травести и сыграть главную роль — Фавна, то есть взять на себя роль брата и как бы творчески его изжить. Она легко согласилась на это. Мужских черт характера в ней было достаточно, да и лицом она очень напоминала брата, так что роль Фавна ей была не страшна. «Как жаль, Броня, что вы родились не парнем», — говорил ей Дягилев. Тогда же он поручил ей постановку «Лисы». Ещё в конце прошлого года он писал Пуленку: «Очень рад сообщить Вам, что у меня есть сейчас новый превосходный балетмейстер — Нижинская, сестра Нижинского, делающая чудеса».

Убедившись, что она справится с «Лисой», Дягилев занялся другим спектаклем, составив из лучших номеров «Спящей красавицы» одноактный дивертисмент «Свадьба Авроры». Директор Парижской оперы Жак Руше был очень недоволен такой заменой. Подписывая контракт с Дягилевым ещё прошлой осенью, он возлагал большие надежды прежде всего на «Спящую красавицу», с её роскошным сценическим оформлением и с участием звёзд Императорского балета. Теперь же его стала беспокоить судьба нынешнего Сезона, ему мерещился провал (в первую очередь, конечно, свой, а не Дягилева).

За несколько недель до начала гастролей «Русских балетов» в Париже Руше встретил Мясина, не имевшего на тот момент работы и на любых условиях согласного вернуться в труппу Дягилева. После недолгих размышлений Руше увидел свет в конце тоннеля и бодро взвалил на себя роль посредника в перемирии, которое, по его мнению, будет непременно содействовать успеху Сезона. «Г-н Руше вызвал меня в театр и, когда я пришёл, сказал, что возле кабинета в коридоре ждёт Мясин, — сообщал Дягилев из Парижа Григорьеву в Монте-Карло. — Он намерен спросить, не возьму ли я обратно в труппу его самого и всех его танцовщиков. Он не будет возражать против того жалования, которое ему положат». Но русский импресарио тогда не пожелал встречаться со своим бывшим воспитанником и, выдержав внушительную паузу, дал ответ директору оперы, что не видит причин принимать предложение Мясина.

Григорьев объяснял такое решение Дягилева исключительно его желанием отомстить. Обида, конечно, ещё не прошла, но на первый план здесь вышло, скорее всего, нежелание строить дальнейшие планы с Мясиным, тем более что в труппе появился новый хореограф, сулящий открыть второе дыхание «Русским балетам». Нижинская тоже придерживалась принципа «за радость работы», сумев доказать это во время постановки «Спящей красавицы».

Что касается этого балета, то Дягилев долго не мог смириться с невозможностью показать его в Париже. Есть как минимум два свидетельства того, что он пытался вернуть (то есть выкупить) бакстовскую сценографию «Спящей». Соглашение с Лондоном, по версии Светлова, было достигнуто, но «костюмы оказались вконец испорченными и не поддающимися никакому ремонту». Иначе рассказал об этом Жорж Мишель: «Напрасно мы собрали четыреста тысяч франков, которые Дягилев предложил Столлу вместо затребованных семисот. Столл остался непреклонен». Уже не важно, кто из двух свидетелей был ближе к истине, детали сходились лишь в том, что попытка Дягилева провалилась.

В конце концов он нашёл не лучший, но, пожалуй, единственный выход из сложного положения — использовать в «Свадьбе Авроры» довоенные декорации и костюмы Бенуа к «Павильону Армиды» и срочно изготовить по эскизам Гончаровой новые костюмы для сказочных персонажей балета, таких как Кот в сапогах, Мальчик-с-пальчик, Красная Шапочка и Серый Волк.

На пути «Свадьбы Авроры» к парижскому успеху стояло ещё одно препятствие, о котором вспоминал Светлов: «Зная нелюбовь французов к Чайковскому, Стравинский предпринял в прессе кампанию для «реабилитации» этого композитора. Но ничто не помогло. На оркестровой репетиции в Гранд-оперй музыканты сложили свои инструменты и отказались играть.

— Эта музыка совершенно недостойна оперного оркестра и не для нашего театра, а для Фоли-Бержер, — заявляли они дягилевскому дирижёру [Г. Фительбергу].

Пришлось обратиться за помощью к директору [Ж. Руше], который объяснил музыкантам, что «синдикальные права» не дают им права критики произведений и вмешательства в репертуар». Тем не менее премьера «Свадьбы Авроры», состоявшаяся в Парижской опере 18 мая, в первый день открытия Сезона, имела успех. «Вся труппа оказалась на высоте», — отметил Григорьев. В главных партиях выступали уже немолодая Вера Трефилова и Пётр Владимиров, в недалёком прошлом любимец последнего русского императора. В роли Авроры Дягилев хотел видеть Ольгу Спесивцеву (которая была на 20 лет моложе Трефиловой), он страстно мечтал познакомить французов с её удивительным искусством.