Сергей Дягилев

Под «наивную, шарманочно-танцевальную» музыку Пуленка (так отозвался о «Ланях» разочарованный Прокофьев) стайка восхитительных милочек в обществе трёх кавалеров шаловливо резвилась на сцене. «В этих галантных играх можно было и ничего не увидеть, и вообразить самое рискованное. Именно здесь и проявилось полное аллюзий искусство Нижинской-хореографа», — утверждал Пуленк. Нижинская наполнила свой балет необычайной иронией, и сама исполняла в нём с мужской жёсткостью роль хозяйки борделя под музыку рег-мазурки. Вот её краткий словесный портрет, данный Сомовым: «Нижинская пляшет соло очень странное и страшно неприличное, держа в зубах папиросу в мундштуке и перебирая руками длинные нити жемчуга. На голове огромный эгрет из жёлтых перьев». Дягилеву и Пуленку хореография Нижинской в этом балете очень нравилась.

«Лани» снискали наибольший успех и у публики, и у критики. «Среди визитёров, наводнивших в январе Монте-Карло, оказался ряд критиков и журналистов, которые желали познакомиться с новыми балетами, особенно с музыкой молодых французских композиторов, а также с оформлением знаменитых художников», — сообщал Григорьев. Но с операми Дягилев просчитался. Несмотря на его старания обновить оперные спектакли, они пользовались меньшим вниманием. Особенно не нравились ему работы Бенуа, и ничего, кроме давно уже пройденного этапа, в них он не увидел. В свою очередь Бенуа отрицал огулом модернистские увлечения своего старого друга, ехидно заметив в дневнике: «Талантов возле Дягилева вьётся уйма, а рождается вздор».

«Мне больно, я кляну судьбу, не давшую мне создать для него нечто «великолепное и поразительное» (о, если бы не этот тупица Брак <…>), — сетовал Бенуа в письме Аргутинскому, — а относительная неудача «Филемона и Бавкиды», в связи с интриганством снобов Кохно и Кокто окончательно подорвала мой кредит и свела его на нет. Уходя из Монте-Карло, я совершенно отчётливо чувствую, что там для меня всё кончено. <…> Но втайне я всё же надеюсь, что авось Серёжа одумается и поймёт, чем я мог бы быть для него. Авось он изживёт очередной приступ снобизма и предпочтёт меня Кохнам и Коктам. Разумеется, я бы работал для него с иной радостью, нежели для других». Впрочем, работать для Дягилева больше ему не пришлось.

Тем не менее успех Французского фестиваля был очевиден. «Дягилев достиг главных целей, превратив Монте-Карло в центр современной художественной жизни», — свидетельствовал Григорьев, но вместе с тем сожалел, что из-за отсутствия «чего-либо русского» в намеченной Дягилевым программе «мы всё более отдаляемся от России». Импресарио, конечно, всё это понимал, однако в данном случае преследовал другие цели — укрепить позиции «Русских балетов» в Монте-Карло, нельзя упускать время.

Вскоре наследная принцесса Шарлотта пожелала брать балетные уроки, и в качестве преподавателя Дягилев рекомендовал ей Чернышёву, жену Григорьева. Отныне вдобавок ко всему она решила покровительствовать его балетной труппе. В ответ на такую милость Дягилев решил пожертвовать своим громким именем в названии труппы, и с некоторых пор она стала называться «Les Ballets Russes de Monte-Carlo». По словам Григорьева, это название «продержалось только год», хотя для Монте-Карло оно локально сохранялось вплоть до мая 1929 года, о чём по-прежнему извещали театральные программки. Также и высокий патронат наследной принцессы Монако над «Русскими балетами» не отменялся до самого конца существования труппы.

Попутно Дягилев занялся издательским проектом, мысли о котором возникли у него в конце 1923 года. Ему тогда подвернулся случай заключить договор с парижским издательством «Les Quatre Chemins» на выпуск книжной серии «Театр Сержа Дягилева». Один из издателей, эмигрант из России Владимир Ракинт писал 19 февраля 1924 года московскому критику и журналисту Павлу Эттингеру: «По соглашению с Дягилевским театром (передавшим в наше распоряжение все художественные материалы по наиболее интересным из последних балетных постановок этого театра), мы выпускаем в ближайшие месяцы ряд иллюстрированных (в красках) монографий об этих постановках». Вскоре на французском языке ограниченным тиражом вышли две роскошные двухтомные книги, одна посвящена балету «Лани», а другая — балету «Докучные». В книгах были опубликованы эскизы декораций и костюмов, фотосессия балетных сцен, статьи Жана Кокто, Луи Лалуа и Дариюса Мийо.

Пользуясь благоприятными условиями в Монте-Карло, Дягилев легко решал финансовые вопросы антрепризы. С Обществом морских купаний, владевшим казино, он достиг соглашения об огромных субсидиях на Сезон 1924/25 года — более 1,4 миллиона франков. Он вернулся к русским темам и планировал постановку оперы Глинки «Руслан и Людмила», нового балета Стравинского, но по некоторым независящим от него обстоятельствам эти планы не осуществились, а субсидии, возможно, были урезаны.