Серые камни

«Хранитель земель» — сколько раз юная лейра Борг слышала эту фразу? Не счесть! Она даже спрашивала няньку, что это может означать, и та отвечала, что так всегда называют лиоров, потому что они заботятся о своем риорате и людях, живущих на их землях. Охраняют и берегут. Только и всего. Разве она не сможет делать того же? К тому Ирэйн, как и Альвия родилась первым ребенком в семье и может по праву называться Перворожденной…

«Всего лишь первенец», — неожиданно всплыли в голове лейры слова кузины, произнесенные с явной насмешкой.

«С прискорбием вынужден подтвердить, что это так», — это ответил Тайрад.

И вид у них был такой, словно они знают нечто, о чем Ирэйн даже не подозревает. Женщина беспокойно заворочалась.

«Дар первого рождения получила лиори…».

— Что за чепуха? — сердито прошептала Ирэйн, вдруг окончательно растеряв сонливость.

Родовой дар — эти слова тоже были знакомы лейре, но она никогда не вникала в их суть, считая, что речь идет о даре властвовать, о силе лиоров, известной повсеместно, об их выносливости, железной воле и умении скрывать свои чувства. Этим славились все Эли-Борги. Но неожиданно слова лиоров и вдовы старшей лейры Борг сошлись воедино, будто кусочки мозаики, и перед внутренним взором Ирэйн предстала картина, скрытая дымкой незнания. Неужели под этим что-то кроется, и титул — Перворожденный скрывает нечто больше, чем права на наследование?

Лейра Дорин порывисто села на кровати, а затем и вовсе слезла с нее, нечаянно потревожив сон Лотта. Он открыл глаза, сонно моргнул и приподнялся на локте.

— Куда ты, душа моя? — спросил риор, глядя, как его жена надевает халат.

— Мне надо, — ответила она.

— А, — понятливо улыбнулся мужчина. — Прости.

— Спи, я сейчас вернусь.

Он зевнул и, не упорствуя, вернулся на подушку. Через короткое мгновение дыхание риора вновь стало ровным и глубоким — он заснул. Ирэйн облегченно вздохнула и выскользнула за дверь опочивальни, а после и вовсе покинула покои. Последние размышления не на шутку встревожили молодую женщину. Они никак не влияли на ее намерения, но теперь лейре хотелось понять, что имели в виду ее матушка и оба правителя риоратов. Не в силах дождаться утра, Ирэйн поспешила к покоям родительницы.

Когда-то давно, еще в детстве, девочка прибегала к матушке, если ей было страшно, или же не терпелось что-то рассказать, бывало и ночью. Эта привычка гнала обеспокоенную женщину и сейчас. Она ни на минуту не задумалась, что за окнами уже ночь, и лейра Борг, наверняка, спит. В эту минуту Ирэйн вдруг ощутила подзабытые чувства, и ей даже захотелось пробежаться по коридорам замка с восклицанием: «Матушка дорогая, вы мне нужны!».

Так она делала ребенком, но сейчас по Боргатину шла уже замужняя женщина, а не та взъерошенная девочка. Конечно, она никуда не побежала и кричать тоже не стала, и все-таки своим воспоминаниям улыбнулась и даже почувствовала нежность к своей матери. В не таком уж далеком детстве Ирэйн лейра Борг непременно распахивала объятья и, прижав ее к себе, спрашивала?

— Что растревожило вас, дитя мое?

И было так приятно в ответ обнять ее, задрать голову и полюбоваться приятными чертами родительницы, с гордостью думая, что матушка — самая красивая лейра на свете, и что однажды она, Ирэйн, станет на нее похожей. С этими мыслями лейра Дорин подошла к дверям покоев матери. На устах ее блуждала улыбка, и душу полнило сожаление, что днем осталась холодна, думая лишь о том, как тяжко будет в отчем доме, и как хочется поскорей отправиться в Борг. Ирэйн ощутила раскаяние и даже стыд.

Молодая лейра представила, как сейчас прокрадется в спальню матушки, устроится рядом, обнимет ее и поцелует, извиняясь за свою холодность. А потом лейра Борг расскажет дочери, что имела в виду, говоря о даре первого рождения. В детстве они часто так проводили вечера и ночи, когда отец отправлялся в чертоги лиоров и на обе войны, одна из которых прекратила существование риора Дин-Борга. Только когда отец был в замке, Ирэйн запрещали прибегать в покои матери.

Найдя краткое отдохновение в своих душевных метаниях, лейра Дорин толкнула дверь покоев и проскользнула внутрь. Она на цыпочках подкралась к дверям опочивальни матери, уже хотела открыть ее, когда вдруг услышала негромкий смех. Нахмурившись, Ирэйн открыла дверь без стука и замерла, глядя на полуобнаженную родительницу, которую целовал какой-то мужчина. Незваную гостью не заметили, и следующим звуком, который услышала женщина, это стон.

— Матушка, — потрясенно прошептала Ирэйн, но уже через мгновение ее голос наполнился силой и гневом, и лейра закричала: — Остановитесь!