Серые камни

Альвия отстранилась, некоторое время рассматривала его, а после прерывисто вздохнула:

— Твой язык даже в темнице не устает вертеться подобно мельнице.

— Не-а, — жизнерадостно осклабился изгнанник. — Молоть языком у меня выходит лучше всего. Так зачем мне скрывать мой дар?

— Каков дурень, — проворчала лиори.

— Совершенно не согласен с моей госпожой, я умный, — возразил Райверн.

— Умный дурень еще хуже простого дурака, — усмехнулась Альвия и тут же болезненно поморщилась: — За каким Архоном, ты заявился на поле битвы? Зачем, Райв?

— Это было моим делом, Али, — ответил он серьезно. — Он задолжал мне целую жизнь, и я когда-то пришел, чтобы поквитаться с ним. Я должен был закончить начатое.

— И что теперь? — горько спросила лиори.

— На все воля Богов, любовь моя, — снова улыбнулся Кейр. — Я ведь не исчезаю навечно, просто перехожу из одного мира в другой. Там я встречусь с господином и попрошу у него прощения. А потом буду любоваться тобой, жутко ревновать к твоему избраннику, но ждать новой встречи.

— Тебя нельзя отпускать, ты блудник, — возразила Перворожденная.

Глаза риора возмущенно расширились:

— Побойся Богов, женщина! Если ты начинаешь ревновать уже теперь, то что ты скажешь мне при встрече? Да мне уже страшно, ты же бешеная!

— Как любопытно, — Альвия прищурилась, — то есть ты уже заведомо готов к блуду, раз боишься моего гнева?

— Я боюсь пострадать ни за что, — возмутился Райверн, — потому что буду силен духом и не поддамся ни на одну призрачную коленку или хорошенькую мордашку. А что? — он округлил глаза: — Вдруг они там голодны до таких красавцев, как я. Я пользуюсь спросом, это не подлежит сомнению.

— И как я могу после этого отпустить тебя? — прошептала Альвия и, вновь прижавшись к нему, спрятала лицо на плече.

— С легкой душой, Али, — услышала она. — Исполни, что должно, и ни в чем себя не кори. Лишь помни, что мы не прощаемся, а лишь вновь переносим время встречи. Ты всегда была предназначена для меня, и этому не в силах помешать даже смерть.

Он услышал, как лиори судорожно вздохнула, после подняла голову, и изгнанник вновь накрыл ее губы поцелуем. Осторожно опустил на узкое ложе и шепнул:

— Останешься?

— Да, — ответила Альвия.

— Спасибо, — улыбнулся Райверн. — Лучший дар.

Он оперся на локти по обе стороны от тела Перворожденной и вновь рассматривал ее. Затем покрыл лицо неспешными легкими поцелуями, и она закрыла глаза, отдаваясь его ласкам. Райверн не позволил ответить. Улыбнулся и покачал головой:

— Я тоже хочу подарить тебе эту ночь.

Из ее глаз вновь потекли слезы. Риор осторожно стер их, погрозил пальцем и вернулся к своим пока еще невесомым ласкам, щедро даря всю нежность, на какую был способен. И Альвия тонула в его любви, задыхалась от нехватки воздуха и таяла в неге упоительных касаний. А за где-то за толстыми каменными стенами разлилась ночь. Она окружила Борг черной рекой, осыпала звездами и понесла на своих волнах, соединяя тела и души. Их последняя ночь…

А когда затеплился рассвет, и небо посерело, Альвия лежала, прижавшись к Райверну. Она не спала, цеплялась за каждое уходящее мгновение, стараясь удержать ускользающую ночь. Гладила темно-медные волосы, запускала в них пальцы и любовалась на выражение довольства, ясно читавшегося на лице риора.

Он не спал, как и лиори. Не думая о подступающем дне, просто наслаждался близостью Альвии, слушал ее дыхание, впитывал тепло ее тела. На губах Райверна блуждала улыбка: легкая и чистая, как его чувства к женщине, таявшей в его объятьях. Нет, он не боялся предстоящего, но жалел лишь о том, что так мало времени ему было отведено на счастье. Но даже эти крохи были дороги изгнаннику, и он не отдал бы ни единого мгновения даже за обещание долгой жизни вдали от Альвии.

— Я настоящий богач, — чуть хрипловато произнес Райверн. Она подняла на него взгляд, и риор коснулся губ лиори коротким поцелуем. — Да, богач, и не смей со мной спорить, женщина. У меня есть блеск твоих глаз, а он затмит сияние всего золота мира. А еще у меня есть твоя душа, и она принадлежит только мне. Что может иметь большую ценность?

— Жизнь? — спросила Альвия.

— В тебе моя жизнь, — ответил он. — Пока бьется твое сердце, бьется и мое, ибо мы связаны столь тесно, что уже невозможно разделить на двое. Ты делаешь вдох, я выдох. Я растворился в тебе, Али, и там останусь навечно.

— Как сладко ты говоришь, — усмехнулась она. — Ты нашептываешь мне успокоение, а я не могу не думать, что вскоре вокруг меня будет лишь холод и темнота.

— Да как же может быть темно, когда в тебе мой свет? Как может холод победить жар моего сердца? Не гневи Богов, любовь моя, иначе я обижусь и поддамся на чары призрачных коленок и мордашек.

— Убью, — пообещала Альвия и тут же болезненно поморщилась, теперь это не было пустой угрозой… Но вдруг в голову ей пришла мысль, и лиори села. Глаза ее вновь лихорадочно вспыхнули. — А что если объявить, что я своими руками покарала предателя? После вывезу тебя из Борга, и ты скроешься в Дайраире.