Серые камни

Вар не знал, что ответить. Он промолчал, потому что его ответ и не нужен был госпоже. Они остановились, и Альвия прикрыла глаза, чтобы собраться с силами. После медленно выдохнула и двинулась к выходу из подземелья. Советник шел следом. Он видел, как неверная походка становится тверже, как расправляются плечи Перворожденной, как вновь гордо вздергивается подбородок, и к стражам уже вышла их повелительница, а не несчастная женщина.

Лит, всю ночь не пускавший стражу проверить, отчего лиори не выходит, убрал обнаженный меч обратно в ножны и последовал за Альвией. Теперь она шла, скупо отвечая на приветствия придворных и челяди, ни единым жестом или словом не выдавая того, что творилось у нее на душе. Только у покоев остановилась, потому что здесь ее ожидали Таль, Солт, Бьен, присоединившийся к чтецам в последние дни, и Ферим. Тиен, скользнув по лиори хмурым взглядом, отвел глаза.

— Что вы хотели, высокородные риоры? — тускло спросила Перворожденная.

— Моя госпожа, — Дин-Солт сделал шаг вперед, — мы подумали. Если уж древние не сумели помочь нам, так не можем ли мы помочь себе сами, составив необходимый документ? Если датировать его годами правления одного из ваших предков. Ферим наложит чары, и тогда не смогут определить, когда писался документ…

Альвия невесело усмехнулась, вспомнив в эту минуту слова Кейра, сказанные о лжи, и отрицательно покачала головой. Он был прав, и теперь, когда горячка оставила ее разум, лиори ясно понимала это.

— Ториан покровительствуют чародеям, — произнесла она. — Чары Ферима легко развеют, и тогда вскроется наша ложь. Цена за нее будет слишком велика. Нам нужен был истинный случай с отменой непреложной клятвы. Иного пути нет. Или изменить условия законным путем, или… исполнить обета. И раз выхода не было найдено… — Альвия не договорила. Она судорожно вздохнула и развернулась к дверям своих покоев: — Идите, высокородные риоры, мне нужно подготовиться.

— Моя госпожа, — лиори обернулась к Дин-Талю. — Я предложил вам исход.

— И я его не приняла, адер, — ответила Перворожденная.

Она вошла в покои, и литы, вернувшиеся на свой пост, заступили дорогу советникам и чародею. Перворожденная не желала сейчас никого видеть, и ее телохранители знали об этом лучше, чем кто бы то ни было.

— Но ведь так не должно все это закончиться! — воскликнул Тиен. — Должен же быть какой-то выход!

— Опасаюсь, что мы бессильны, — вздохнул Дин-Бьен.

— Если хотим иметь госпожу, а не каменную глыбу без сердца, мы должны что-то придумать, — упрямо мотнул головой Дин-Таль.

— Согласен, — задумчиво откликнулся Дин-Вар, Дин-Солт просто кивнул.

— Только времени на раздумья не осталось, — удрученно покачал головой Ферим.

— Тогда не будем терять последние минуты, — решительно ответил Бьен, и риоры с чародеем поспешили покинуть пределы покоев лиори…

Площадь была переполнена народом. Многие хотели взглянуть на того, чье имя так долго проклинали в своих молитвах. Эта казнь была самой ожидаемой из всех, что были ранее. Кто-то ожидал в предвкушении, приготовив гнилые овощи, чтобы кинуть их в поганого предателя. Для кого-то это было развлечением, и хотелось выкрикнуть вслед изгнаннику проклятье, пожелать ему муки Архона, или попросту плюнуть ему в лицо. Но были и те, кто взирал на помост, так еще и не убранный после предыдущей расправы над предателями, с мрачностью и даже неодобрением. Их было немного, но они все-таки были. Те, кто уже знал настоящую историю нападения на господина. И те, кто знал Райверна Дин-Кейра.

Одним из них был Лийен Дин-Итель, бывший помощник Тайрада Эли-Харта и шпион Альвии Эли-Борг. Рядом с ним стояли его люди, выжившие после сечи на Порубежной равнине. Здесь же застыли в хмуром молчании отец и младший брат Райверна — риоры рода Кейр. Советники лиори и их помощники, чародеи, ратники, на глазах которых изгнанник снес голову Эли-Харта, остановив этим беспощадную бойню. И всем было мерзко слушать веселье толпы, но остановить его было невозможно, да и не кидаться же на боржцев за то, что их неведение. Люди продолжали радоваться вернувшемуся миру и порядку на их родные земли. В душах боржцев царило согласие, и им не было дело до того, что кто-то рыдает по скорой утрате.

И уж тем более не могли понять одинокого мужчину — смерда, не скрывавшего своих слез. Он стоял у края площади и не сводил слезившихся глаз с помоста. На него поглядывали, но проходили мимо, впереди ждало более интересное зрелище. И мужчине не было дела до зевак. Его губы шевелились, но с кем невидимым вел беседу смерд, понять было невозможно.

Савер перевел взгляд возвышение, еще так же пустовавшее, как и помост с плахой. Там был установлен трон. Прислужник поджал губы и утер рукавом слезы. Нет, он не злился на Альвию, понимал, что ей не оставили выхода. А вот на хозяина злился. И сейчас мужчина отчаянно бранил своего неугомонного риора, сетовал на его нетерпение и упрямство. Он ругал Райверна и плакал, потому что терял много больше, чем работу.