Серые камни

— Как же так, хозяин? — с тоской прошептал прислужник. — Как же так? Только о себе и думаете, а как же я? О ком теперь буду думать я, о ком заботиться? Как мне жить без вас? — Он вновь стер набежавшие слезы и продолжил ждать, когда появится узник, чтобы в последний раз посмотреть на него и попрощаться…

Первой появилась лиори. Она взошла на возвышение с троном, и площадь взорвалась ликующим ревом. Боржцы любили свою госпожу и приветствовали ее со всем пылом и искренностью, жившими в их сердцах. Перворожденная подняла руку, отвечая своему народу. После села на трон и застыла каменным изваянием, бледным и неподвижным. Это было так странно и даже жутко, что люби в это мгновение были готовы поверить, что их лиори и не человек вовсе. И огонь, пылавший на ее челе, добавлял мистичности облику повелительнице Эли-Борга.

А потом раздался крик:

— Везут! — и площадь ненадолго стихла.

Но когда появилась черная карета, окруженная конной стражей, люди вновь взорвались, но уже не криками восторга, они улюлюкали. Альвия болезненно покривилась. Ей отчаянно захотелось встать и закричать, чтоб все убирались прочь, но она осталась так же неподвижна и молчалива, как и раньше, заставив себя не прислушиваться к крикам черни.

Взгляд Перворожденной следил за приближением приговоренного. Наконец, карета остановилась, стражи спешились и обступили ее. И когда дверца открылась, и узник вышел из нее, взметнулись щиты, укрывая риора от унизительных плевков и прочих гадостей, которые могли кинуть в него — Альвия продолжала заботиться о своем возлюбленного до конца. Ей было лишь жаль, что не может отгородить его слух от тех проклятий и оскорблений, которыми люди поливали изгнанника.

Скорбная процессия добралась до помоста по коридору, освобожденному заранее присланными воинами и зашагала по деревянным ступеням. Но охрана осталась на ступенях, и на помост Райверн встал один. Здесь его встретили подручные палача, но не стали скручивать руки — узник не сопротивлялся. Его взгляд нашел возвышение, на котором находилась Перворожденная, и на губах появилась теплая улыбка.

Альвия стиснула подлокотники трона и подалась вперед, произнеся одними губами:

— Райв…

— Али, — ответили его губы, и лиори застонала, более не в силах выдерживать жуткого зрелища.

Глашатай развернул свой свиток. Он посмотрел на госпожу, но та не спешила позволить говорить, она вообще не смотрела на вестника своего самого худшего из деяний. Глаза лиори не отрывались от приговоренного риора, и он смотрел только на нее, не замечая ни воцарившейся тишина, ни палача, ни плаху, ни топора, воткнутого в нее.

— Народ Эли-Борга, — зычно выкрикнул глашатай.

Он зачитывал обвинение и приговор, а Альвии казалось, что она слышит хохот тварей Архона из пропасти, разросшейся в ее груди.

— Боги, остановите это, — прошептала она, продолжая стискивать подлокотники.

— Имеет ли кто-то возражения против приговора? — произнес глашатай вопрос, положенный процедурой обвинения, и, словно в ответ на молитвы Перворожденной, раздался громкий уверенный голос:

— Я, риор Тиен, потомок высокого рода Таль, возражаю!

— Я, риор Олафир, потомок высокого рода Бьен, возражаю!

— Я, риор Родриг, потомок высокого рода Кейр, возражаю!

— Я, Ордман, потомок высокого рода Солт, возражаю!

— Я, Артис, потомок высокого рода Вар, возражаю!

— Я, чародей Ферим, возражаю!

— Я, — донесся издалека отчаянный выкрик, — смерд Савер из Тархольдских гор, возражаю!

Райверн с изумлением смотрел туда, откуда раздавались голоса, после и вовсе потрясенно обернулся и воззрился на своего прислужника, работавшего локтями, чтобы пробраться к помосту. И Альвия, чьи щеки вдруг запылали лихорадочным румянцем, порывисто поднялась с трона и велела:

— Кто смеет оспаривать мое решение и имеет возражения, пусть выскажется!

Высокородные риоры, чародей и прислужник-хартий, которому стражи помогли пробиться сквозь толпу, поднялись на помост и встали рядом с Райверном.

— Вы обезумели? — искренне удивился Кейр. — Савер, ты-то куда…

— Молчите, хозяин, — отмахнулся смерд. — Наговорились уже, хватит.

— И то верно, — буркнул старший риор Дин-Кейр. — Что мог, уже сотворил, теперь стой и не влезай.

— Разумно, — едва слышно поддержал Дин-Бьен.

— Я слушаю вас, — донесся до них голос лиори.

Тиен сделал шаг вперед.

— Я, Тиен Дин-Таль, адер Эли-Борга и оглашенный избранник лиори Эли-Борга, свидетельствую о своей виновности и требую равного с приговоренным наказания. Если он причастен к смерти моего господина, то и тоже, ибо был свидетелем того, как изгнанный предатель Ройф домогался внимания Райверна Дин-Кейра и упрашивал его свести с господином. Я был свидетелем отказа Райверна Дин-Кейра.

— Но он повел предателя, — вынужденно возразила лиори.

— Риор Дин-Кейр дал согласие лишь испросить позволения на встречу с предателем Ройфом, но не отвести его. Означенный предатель вошел в усадьбу вслед за риором Дин-Кейром.

— Так ли это? Риор Райверн Дин-Кейр, — вопросила Альвия.

— Так, госпожа, — произнес изгнанник. — Но к дверям покоев мы подошли вместе. Ройф нагнал меня уже в усадьбе, и не стал прогонять его.